Вацлав Михальский: От факта жизни к художественному вымыслу

В октябре в рамках книжного фестиваля в Театре поэзии прошла знаковая встреча — в форме онлайн-беседы — с писателем, сценаристом и издателем Вацлавом Вацлавовичем Михальским. Конечно, хотелось бы, чтобы махачкалинцы оценили уникальность этой встречи, и зал Театра был бы полон, но получилось скромнее. А ведь не так много писателей в России прославили в своей прозе наш город! Те же, кто пришёл на встречу с автором романа «Семнадцать левых сапог», узнали много интересного. Вот и это интервью, предложенное самим Вацлавом Вацлавовичем (спасибо ему большое!), родилось из желания узнать друг о друге больше. Журналу «Д» — о творческой кухне писателя, его взгляде на современную жизнь книги и её перспективах.

Марат Гаджиев. Вацлав Вацлавович, у большинства читателей старшего поколения ваше имя связывается с повестями и романами, у небольшой части — со сценарным делом, и лишь немногие знают, что в конце 80-х вы возглавляли популярный журнал «Согласие», который в то время выходил многотысячными тиражами. Для вас период работы в журнале был продуктивным? Что стояло за большими тиражами — интерес к чтению или информационный голод, погоня за перестроечными откровениями?

Вацлав Михальский. Дорогой Марат Алилович, большое спасибо за ваши вопросы ко мне. Но, прежде чем на них отвечать, я бы хотел вспомнить, что когда-то, как и вы сегодня, работал в журнале «Советский Дагестан», так что мы с вами прямые коллеги, безусловные. Наверное, поэтому я с особым вниманием ознакомился с присланным вами номером журнала «Дагестан». Хороший журнал делаете вы и ваши коллеги, и это я утверждаю без всяких скидок на провинциальность. В «Дагестане» нет и тени провинциализма — ни в художественном оформлении журнала, ни в верстке, ни в текстах. Читая «Дагестан», я порадовался, что, оказывается, и сегодня есть у нас в России литературная жизнь, притом довольно хорошего уровня. В последние десятилетия в Москве я этого не чувствовал. Такие вот дела, такое впечатление. Спасибо!

Да, тиражи художественной литературы в Советском Союзе были большие. Помню, когда в 1980 году в «Роман-газете» вышли мои повести «Баллада о старом оружии», «Катенька», «Печка» с предисловием Валентина Катаева, я ездил в город Чехов, на полиграфическом комбинате которого печатали это издание. Помню, как из ворот комбината выходил паровоз и за ним вагоны с моими повестями — общий тираж был три с половиной миллиона экземпляров, так что и вагонов понадобилось много.

Я стоял, смотрел на выходящий из ворот комбината поезд и думал: «Это сколько же леса я перевел в бумагу! Ужас!»

Теперь, что касается журнала «Согласие». Да, был такой толстый литературно-художественный журнал «Согласие» с 1989 по 1995 год. Он как-то сходу вошел в первую пятерку крупнейших журналов-«толстяков»: «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Согласие»…

Дело в том, что в 1989 году Постановлением Совета Министров СССР был создан редакционно-издательский комплекс, куда входили 16-полосная газета «Милосердие» со стартовым тиражом 500 000 экземпляров, журнал «Согласие» со стартовым тиражом 50 000 экземпляров и издательство «Согласие». Руководить этим редакционно-издательским комплексом было поручено мне. Но вскоре рухнула советская власть, и всего лишь на девятнадцатом номере прекратила свое существование газета — бумага кончилась. Журнал «Согласие» и издательство «Согласие» остались жить. Журнал пришлось закрыть в 1995 году, а издательство живо и здорово по сегодняшний день.

Вы спрашиваете: что стояло за большими тиражами? Я думаю, что за большими тиражами всегда стоят большие возможности — иногда государственные, иногда личные.

Марат Гаджиев. Многие отмечают сейчас относительный всплеск интереса к книге, к печатному слову. Но большинство прогнозов заканчиваются тем, что человечество с неизбежностью уйдёт в цифровую реальность. Принимаете ли вы эти пророчества скептиков? Что и как будут читать люди в ближайшие годы? Вернутся ли в связи с некоторым читательским бумом большие тиражи печатных изданий?

Вацлав Михальский. Разговоры о том, что книги исчезнут из человеческого обихода, я слышу давно. Что я думаю по этому поводу? Я думаю, что этого не случится. Ничто, никакая цифровизация и прочие нововведения не сбросят книгу с пьедестала, подготовленного для нее тысячелетиями. Бумажная книга была, есть и будет.

Повторится та же самая история, что и с театром. Когда в мир пришло кино, из всех газет трубили: «Все. Теперь театру — крышка!» Идут годы — и театр есть, и кино есть. Живут бок о бок и совсем не мешают друг другу. То же самое будет с цифровизацией и с бумажной книгой, и еще со многим другим.

Марат Гаджиев. К услугам полиграфиста компьютерные инновации, современные печатные станки, специальные пресс-технологии (хотя ушла, бесспорно, профессиональная культура книгоиздания). Да и цензура до последнего времени отсутствовала. Можно ли назвать наше время «золотым» для книгопечатания?

Вацлав Михальский. Профессиональная культура книгоиздания никуда не ушла и не уходила даже в девяностые годы прошлого века. Всегда оставались издательства, в которых работали сотрудники с высоким уровнем компетенции. Вы спрашиваете: можно ли назвать наше время «золотым» для книгопечатания? Наверное, нет, хотя бы потому, что и сотрудникам периодических изданий, и сотрудникам издательств слишком мало платят.

Марат Гаджиев. Работа редактора в журнале требует серьёзной отдачи, но вы, выпуская «Согласие», продолжали писать романы. Как вам удавалось находить время для фундаментальной исторической проработки и собственно писательского труда?

Вацлав Михальский. Мешала ли работа в журнале «Согласие» и в одноименном издательстве моей литературной работе? Нет, не мешала. Почему? Да потому, что в эти годы я ничего не писал.

В 1963 году у меня вышла первая книга «Рассказы» в Дагестанском книжном издательстве, в 1964 году — книга очерков «Ваш корреспондент», потом — повести «Катенька» и «Баллада о старом оружии», потом, в 1967 году — роман «Семнадцать левых сапог».

А в Москве меня не печатали. Впервые в Москве я напечатался только в 1978 году, когда в журнале «Октябрь» у меня вышла повесть «Печка». Тут же я получил за нее только что учрежденную премию имени Константина Федина Союза писателей СССР. Через несколько месяцев получил первую квартиру в Москве, в тишайшем Лялином переулке. И закончилась моя бездомная жизнь. В 1980 году в издательстве «Современник» вышла моя первая московская книжка «Стрелок», следом, через неделю — «Роман-газета» с тремя повестями и предисловием безусловного классика В.П. Катаева. Одним словом, все двери вдруг раскрылись — пиши и печатайся где хочешь!

А мне расхотелось. Я бросил писать и не писал с 1982 по 2000 год — то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет, как считать… Вот такой случай. Его Величество Случай.

Так уж устроен белый свет, что порой случай замыкает целые круги жизни, меняет судьбы и дает им новое дыхание. Не в меньшей степени это относится к литературной работе, механизм её пока не поддается логическому анализу, но все-таки здесь есть некоторые вполне очевидные магистральные линии, одна из них — движение от житейского случая к поэтической мысли, от факта жизни к художественному вымыслу.

Марат Гаджиев. В кругу ваших друзей всегда было больше писателей? Кого из своего дагестанского периода — 60-е годы, вы почитаете, чьи произведения, по вашему мнению, пережили время?

Вацлав Михальский. Не могу сказать, что я дружил и дружу в большей степени с писателями. Это не так. Например, самый близкий друг у меня в Махачкале Гаджи Магомедович Хидиров — мы с ним прослужили в армии три года, он никогда ничего не писал, кроме финансовых отчетов. Привет, Гаджи!

А из дагестанских писателей ближайшими моими друзьями были Магомед-Расул и Камал Абуков — люди большого ума и таланта, я всегда помнил и помню о них.

Марат Гаджиев. У писателей заведена, как правило, строгая дисциплина. Сколько времени вы посвящаете работе над текстом? Когда вам лучше работается?

Вацлав Михальский. Насчет так называемой «писательской дисциплины». У меня её никогда не было. Я совершенно равнодушен к бытующему в литературной среде призыву «ни дня без строчки». Я не писал годами, потом писал годами. На мой вкус, писать надо тогда, когда не можешь не писать.

Марат Гаджиев. Книжный фестиваль «Тарки-Тау 2023» показал, что ваши произведения продолжают жить и открываются новому поколению читателей.

Вацлав Михальский. Книжный фестиваль «Тарки-Тау» у вас получился наполненный и живой! Горячо поздравляю.