Хозяева горы

Когда несколько лет назад в Махачкале открылся ресторан «Дом 15», коллеги-рестораторы отнеслись к этому проекту достаточно скептически. По местным меркам дело изначально было организовано абсолютно неправильно. Что это за ресторан, в котором общение ценится намного больше вкусной еды? Где старые стены почему-то не обшили современными материалами, а атмосфера и энергетика места для создателей ресторана оказались важнее пафосного ремонта.

Ведь ясно же, что в ресторан приходят для того, чтобы поесть, послушать музыку, потанцевать, выпить, наконец. А тут читают стихи, смотрят фильмы, даже лекции иногда читают — полный бред. Ошибка на ошибке — в названии указали номер дома, а забыли указать улицу, даже вывеску на воротах не повесили. Да и ворота эти не всегда открыты, попробуй угадай, что за ними. Посмотри, как работает ресторан соседа, сельчанина, родственника и тупо повторяй. Получилось у него, получится и у тебя. А с таким подходом бизнес обречён, люди сюда ходить однозначно не будут.

Но, как оказалось, бизнес можно построить не только на деньгах, но и на идее (если, конечно, она достаточно интересная, и ты угадал не озвученные до поры до времени потребности людей, рядом с которыми живёшь). Неожиданно выяснилось, что в Махачкале остро не хватало площадки для диалога, на которой бы комфортно чувствовали себя люди с самыми разными взглядами. В итоге в центре города уверенно прописался этот ресторан-кунацкая (что, в принципе, закономерно, если вспомнить, что центром проекта стал старый дом-кунацкая Расула Гамзатова), ставший одним из знаковых мест Махачкалы.

Когда корреспондент журнала «Дагестан» узнал, что отцы-основатели «Дома 15» Мурад Каллаев, Расул Паркуев и Шамиль Гаджидадаев взяли в аренду гору в Хунзахском районе и строят на ней глэмпинг, захотелось выяснить, как этот проект ментально связан с «Домом 15» и какая главная идея  лежит в его основе (в своих интервью Мурад Каллаев не устаёт повторять, что для его команды главное — не банальное зарабатывание денег, а реализация определённой концепции, идеи, без которой заниматься бизнесом им просто неинтересно).

Обо всём этом корреспондент журнала «Дагестан» и поговорил с Шамилем Гаджидадаевым, отец которого в своё время присмотрел для друзей «бесхозную» гору в Хунзахском районе.

— Шамиль, мне сказали, что твой отец работает гидом, возит туристов по Дагестану?

— Сегодня в Дагестане каждый таксист — это гид. (смеётся) С отцом же получилось так. У меня много друзей, знакомых и в Дагестане, и во многих регионах России. И они знают, что я регулярно бываю в разных районах республики, знаю много красивых мест. Начали обращаться ко мне с просьбой организовать для них экскурсии. Повёз одну группу, вторую, третью. И очень скоро понял, что это не моё. Мне неинтересно раз за разом посещать одни и те же места. Ну сколько раз, к примеру, можно съездить в тот же Гамсутль? Раз — хорошо, два — терпимо, а три — уже явный перебор. Отец же ко всему этому относится по-другому, для него новые люди — это новая возможность в очередной раз продемонстрировать прекрасный и удивительный Дагестан. Начал потихоньку перепоручать своих знакомых папе. И в итоге он очень скоро стал профессиональным гидом.

— А идея строительства глэмпинга в родном районе принадлежит ему или тебе?

— Построить глэмпинг мне предложил товарищ, работающий в министерстве туризма. «К вам в «Дом 15», — сказал он, — приходит много туристов, — это готовая база для нового бизнеса. Махачкала ведь для большинства из них — это перевалочный пункт, многие ваши гости потом обязательно поедут в горы. Вот и организуйте для них глэмпинг в красивом месте, мы вам поможем. Шатры современные выделим, финансами поможем». Идея нам понравилась. Оказалось, что Мурад в своё время поучаствовал в создании первого глэмпинга в России, где он организовывал питание для гостей. Он сразу предложил организовать дело так, чтобы, как и «Дом 15», этот глэмпинг превратился в место встречи единомышленников, площадку для общения с интересными людьми. Были у него предложения и по организации кухни. «Представляете, — говорил он, — на фоне абсолютно дикой природы гостям предлагаются блюда высокой кухни. Это же полный разрыв мозга». Поддержал идею и Расул. Ну а что касается меня, то семена упали в очень подготовленную почву. Могу рассказать, если интересно.

— Очень интересно.

— В одном из интервью Мурад сказал, что наша команда создаёт бизнес не для людей, а для себя. Так вот, услышав о глэмпинге, я сразу понял, что этот проект нужен прежде всего мне, что в последние годы я, сам того не зная, готовился к его реализации. Но начну по порядку. Самые лучшие, самые светлые воспоминания у меня связаны с Хунзахом, где прошло моё детство. И, естественно, я мечтал о том, чтобы мои дети испытали что-то подобное. Но оказалось, что моего Хунзаха больше нет. Село практически превратилось в город — асфальтированные улицы, высокие заборы, куча машин на улицах, без присмотра ребёнка не оставишь. Неизбежная плата за пользование благами цивилизации, думал я. И думал так до тех пор, пока фонд «Пери» братьев Магомедовых, в котором мне довелось поработать, не отправил меня на обучение в Мадрид.

Обучение заняло три месяца. При этом в каждые выходные я вместе с тремя девушками, которые учились со мной, выезжал на природу, в испанские села в горах. И там я понял, что цивилизация ни при чём — всё дело в нашем отношении к тому, что нас окружает. Оказалось, что можно строить дома без высоких заборов (кстати, в пору моего детства в Хунзахе никаких заборов не было), что можно жить в гармонии с природой, не насилуя окружающую среду, прогибая её под себя, а приспосабливаться к ней, встраиваясь в неё.

Чуть позже, когда я возил друзей на гору Хатан в Хунзахском районе (её название переводится как «место храма», для многих хунзахцев это знаковое место), помнится, впервые подумал, что прикольно было бы построить здесь современное село из аутентичных материалов (камень, глина, дерево), которые можно легко найти в радиусе 50 километров от этой горы. Подумал и вскоре забыл. Но потом, когда мы с компаньонами в поисках места для будущего глэмпинга объездили кучу мест в Дагестане, а нужного так и не нашли, я снова вспомнил про эту гору и привёз к ней Мурада и Расула. И оба сказали, что это наша гора.

— С чего вы начали?

— Восстановили старую дорогу, чтобы можно было хотя бы на внедорожнике проехать к месту будущего глэмпинга, и установили 9 геокуполов, полученных от минтуризма. Неподалёку от них строю туалет с душем. В качестве образца взял норвежские туалеты, которые в этой стране устанавливаются на популярных туристических маршрутах. Кроме того, мы оборудовали кухню, закупили мебель для одного домика. Установили в нём две кровати с тумбочками, стол, санблок с душем.  

— На остальные домики не хватило денег?

— Тут дело не в деньгах. Этот домик у нас «пилотный», в нём постоянно живут наши друзья, которые тестируют всё закупленное оборудование. Удобны ли кровати? Насколько сложно наводить порядок в санузле? Дело в том, что логистика в горах очень дорогая. Закупил ты, к примеру, в Махачкале лист фанеры и повёз его в район. Так вот доставка этого листа на нашу гору будет стоить не меньше, чем сама эта фанера. Поэтому всё оборудование для домиков надо завозить одним рейсом. Но для этого мы должны быть уверенными в том, что нам нужны именно эти кровати. Или, к примеру, раковины. Кстати, насчёт раковин. Мы поняли, что всё оборудование в санузлах, а также туалетах должно быть из нержавейки. Во-первых, это общемировой стандарт, во-вторых, нержавейка — материал антивандальный, в-третьих, оборудование из нержавейки можно легко и быстро вымыть шлангом, поскольку с персоналом в горах напряжёнка, каждый человек на счету. Из этих же соображений всё оборудование на кухне тоже будет из нержавейки. К этому мы пришли в результате тестирования, которое, надеемся, поможет нам в дальнейшем избежать серьёзных ошибок.

— Как на вашей горе обстоят дела с инфраструктурой?

— Никак. Это же гора, населённых пунктов рядом нет. Место абсолютно дикое, в этом его прелесть. Газ — баллонный, воду завозим. Свет для функционирования одного домика даёт дом на колёсах с солнечными батареями, который мы сюда завезли. Недавно начали строить небольшую солнечную электростанцию на 10 кВт, панели для которой уже закупили.

Очень важный момент. У нас практически нет инфраструктуры, но зато мы приобрели септик за 900 тысяч рублей (спасибо минтуризму) и все отходы жизнедеятельности нашего глэмпинга в обязательном порядке будут очищаться. Это наша принципиальная позиция — мы ни в коем случае не должны ухудшать экологию этого места, вредить окружающей природе.

Люди многие тысячелетия живут в горах и очень долго мирно сосуществовали с ними. Но в последние годы баланс нарушился. В каждой семье есть стиральная машина, и пенные ручейки постоянно текут в наши реки, отравляя их. Чуть ниже этой водой поливают сады, а потом продают «экологически чистые абрикосы». А если эти абрикосы отвезти в лабораторию, выяснится, что экологической чистотой здесь и не пахнет. Поэтому септик мы приобрели в первую очередь.

Скажу больше. Когда-нибудь на горе Хатан я построю дом. Из аутентичных материалов, с тщательным соблюдением всех норм экологии. Буду возить сюда из Хунзаха школьников и на конкретных примерах показывать, как человек может цивилизованно встраиваться в окружающую среду. Пусть увидят своими глазами, как очищенной водой поливаются деревья в моём саду, как пищевые отходы в компостных ямах превращаются в экологически чистые удобрения. Пусть увидят, что современные дома можно строить не как примитивные коробки, а с соблюдением традиций замечательной горской архитектуры, которой так восхищаются туристы в Чохе или Гамсутле. На пути к «цивилизации» мы многое забыли, многое потеряли. Но рано или поздно нам придётся возвращаться к истокам.

— Ты сейчас об архитектуре?

— Не только о ней. В нашем глэмпинге, к примеру, мы хотим возродить аутентичную дагестанскую кухню.

— А разве её нет? Сотни кафе в республике предлагают своим посетителям блюда традиционной дагестанской кухни.

— Приготовленные из белорусской картошки, привозной муки, завезённых бобов. В моём родном Хунзахском районе огромное количество пустующих земельных участков. Люди не хотят работать на земле, возиться с той же картошкой. Говорят, что намного проще купить её на рынке. Но это неправильно. Иностранцы, которых я возил по Дагестану, говорили мне, что, по их мнению, в нашей республике живут очень богатые люди. В противном случае они бы не относились так наплевательски к земле. В той же Испании пустующей земли в горах нет в принципе. Каждый клочок обработан, везде что-то растёт. И всё продаётся, потому что экологически чистые продукты сегодня очень востребованы.

Смотрите, у нас есть замечательный продукт — урбеч, который, на мой взгляд, мог бы стать одним из брендов Дагестана. Начал интересоваться, из чего его сегодня готовят, и пришёл в ужас — всё сырье привозное, своего нет. Поэтому, когда туристы спрашивают меня, где купить настоящий урбеч, я им говорю, поезжайте в Бордо, я дам вам адрес людей, которые его там готовят.

— Почему вдруг Бордо?

— Сейчас расскажу, история замечательная. Приехали как-то к нам две русские француженки — выходцы из России, которые вот уже тридцать лет живут в Бордо. Они прочитали про наш урбеч, попробовали его и решили организовать его выпуск во Франции. За миллион рублей купили в Согратле старую каменную мельницу и увезли её домой. Предварительно здесь узнали все тонкости производства урбеча и всё тщательно записали. По приезду они попросили местного фермера посадить нужный сорт льна, который оптимально подходит для производства урбеча, дождались урожая и приготовили первую партию урбеча. Выходить с ним на рынок не стали — сдали его в лабораторию на экспертизу. Поскольку они заявили, что срок годности их продукта — год, экспертиза длилась ровно 365 дней. Ежемесячно продукт тестировался, чтобы отследить изменения, которые произошли. Или не произошли. Через год они получили сертификат, позволяющий им выходить с новым для Франции продуктом на рынок. Да, они потратили на предпродажную подготовку почти два года. Но дело того стоило — урбеч во Франции успешно продаётся, дело идёт в гору. Во Франции вообще очень трепетно относятся к натуральным продуктам, а за экологически чистую продукцию готовы платить дополнительные деньги. Весьма серьёзные.

— У нас своего льна нет?

— Нет. Его привозят из Ставрополья. Причём покупают самый дешёвый, технический сорт, в котором практически нет масла. А потом доливают в готовый урбеч подсолнечное. Меня такая ситуация очень сильно расстраивает. Ну не должно такого быть, неправильно это. Поэтому сделаю всё, чтобы продукты на нашу кухню на горе поступали из её окрестностей. Чтобы хинкал здесь готовился из муки, произведённой на своей мельнице, чтобы были свои бобы, овощи, зелень, даже соль, которую добывают в селении Кванхидатли. Чтобы люди распахали заброшенные участки и начали выращивать на них экологически чистую продукцию.

— Скорее всего люди забросили землю, потому что работать на ней стало нерентабельно. Привозные продукты стоят дешевле и поэтому побеждают в конкурентной борьбе.

— Это не проблема, на мой взгляд. Мы готовы платить за экологически чистую продукцию значительно больше, чем за товар, попадающий на рынок. Я уже сегодня ориентирую земляков на это, и, уверен, многие меня услышат. И это вовсе не благотворительность, а нормальный рыночный подход. Свои деньги мы при этом легко вернём. Смотрите, когда открыли первый гостевой дом, плату за ночлег в нём установили в 1 тысячу рублей. Столько же стали брать с туристов и во втором, третьем, десятом доме. Мы же установим плату за ночлег в глэмпинге значительно выше, скажем 10 тысяч рублей. И наши гости-единомышленники эти деньги с радостью отдадут. Потому что будут знать, что платят за экологию, за натуральные продукты, за красоту, за идею, наконец.

Я потому и буду возить сюда школьников, чтобы они могли воочию увидеть, что такое хорошо и что такое плохо. Начали ценить землю и труд на ней. Поняли, как должен работать цивилизованный, социально ориентированный бизнес, который не портит красоту вокруг, органично вписываясь в окружающую природу.

Фото из архива Ш. Гаджидадаева