«Снежная королева» в Дербенте

Ну, начнем. Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь…

Нет-нет, не подумайте, я не собираюсь пересказывать известную сказку слово в слово от начала до конца. Тем более речь пойдет не о самой сказке, а об одном из её сценических воплощений. Однако хочу остановить ваше внимание на этой удивительной фразе: «Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь». На мой взгляд, она является уникальной формулой и точным маркером для любого истинного знания, выраженного в художественной форме. По прочтении (просмотру, прослушивании, про-чего-угодно) такого произведения вы обязательно обнаружите себя уже другим человеком. Преображенным. Как будто прошли сквозь философский огонь, мистическую воду и, так уж и быть, медные трубы. Как будто вы были той рекой из суфийской притчи, которой грозило исчезнуть в песках или превратиться в затхлую лужу в попытках пересечь пустыню, залегшую на её пути. Вдруг голос сказал ей: «Я ветер. Доверься мне, и я перенесу тебя через пустыню». А когда река возразила: «Но я ведь исчезну в твоих объятьях, испарюсь», ветер объяснил ей: «В любом случае ты не останешься прежней. А я схвачу тебя, закутаю в тучи и переведу на ту сторону, где ты снова разольешься полноводной рекой».

Именно подобного рода ветром становится настоящий мастер, оказавшийся на нашем пути в нужное время в нужном месте. Вы думаете, я говорю сейчас о Гансе Христиане Андерсене? Разумеется. Но не только.

В конце минувшего года в праздничные новогодние дни на сцене Лезгинского музыкально-драматического театра им. С. Стальского режиссер Дмитрий Павлов представил свою новую работу по знаменитой сказке великого рассказчика «Снежная королева». Не будет преувеличением, если я скажу, что не найдется на свете человека (если только он не совсем крохотный младенец), не слышавшего истории о маленькой Герде, пустившейся в путь в поисках своего названого братца Кая, которого похитила владычица ледяного мира. Поэтому, вроде бы, нет смысла в пересказе сюжета. Однако мы помним, что любая сказка Андерсена имеет несколько уровней понимания, и режиссер может акцентировать внимание на любом из них или нескольких сразу. Но так как постановка предназначена в первую очередь для самого маленького зрителя, то без первого уровня интерпретации, то есть прямой, так скажем, бытовой линии повествования, сложно обойтись.

Итак, представьте себе обычную театральную сцену с незатейливыми декорациями: висящие на заднем плане лоскуты материи, изображающие стены небогатой комнаты с окошком, невысокое кресло в середине сцены, небольшая корзина цветов на полу. В классическом белом чепчике, в длинном темном платье, с платком на плечах и спицами в руках входит старая женщина — Бабушка, как мы её привычно и представляем себе (актриса Мияса Мурадханова). К ней шумно подбегают дети. Это Герда (Амалия Керимова) и Кай (Магомедсаид Шихкаибов). Начинается сказка. И мы уже настраиваемся на то, что нас ожидает ровное, в меру скучное новогоднее представление, каких бесчисленное множество в эти дни на различных театральных площадках во всех городах страны и мира. Но очень скоро в воображаемой комнате появляется сама Снежная королева (Гюзелага Кадырова). Созданный режиссером и актрисой образ героини — плавность в движениях, осанка, будто не женщина перед нами, а ледяная стрела, отколовшаяся от глыбы, пренебрежительно-равнодушный голос, белое в сверкающих блестках платье с длинными висячими изумрудными рукавами, — все это вдруг нас выводит из состояния сладкой дремоты безразличия, и мы настораживаемся: ого, похоже, нам преподнесут не просто бытовую историю, а кое-что поинтересней.

А когда в следующей после похищения Кая Снежной королевой сцене Герда отправляется искать брата и попадает в сказочный цветочный сад, то мы вместе с ней оказываемся в волшебном, не побоюсь этого слова, мистическом пространстве. Оно возникает из чудесного переплетения всех тех приемов, которыми оперирует режиссер. Космическая музыка, звучащая фоном, пока Три Розы в ярких цветочных нарядах среди развевающихся пестрых лент и льющегося отовсюду ослепительного света танцуют и гипнотическими голосами рассказывают свои загадочные истории. Кстати, самих этих историй мы не найдем ни в пьесе Евгения Шварца, написанной по мотивам сказки, ни во многих книгах Андерсена, так как издатели выбрасывают их из повествования, стараясь адаптировать сказку под, как им представляется, детское мышление. Про индийскую вдову на костре, гробы на озере, крики жрецов, неутолимую любовную тоску — эти «цветочные» истории, вероятно, принято считать слишком «взрослыми», страшно грустными, непонятными и непосильными для детской психики. Но Дмитрий Павлов включил их в свою постановку, отчего она только выиграла. Я слышал по окончании спектакля, как зрители выражали друг другу свой восторг, выделяя именно эту сцену как самую запоминающуюся: вау!

— Слышишь, бьет барабан? Бум! Бум! Звуки очень однообразны: бум, бум! Прислушайся к заунывному пению женщин!..

— Ничего не понимаю, — говорит Герда.

— А тебе и не надо понимать, — отвечают ей цветы. — Это наши сказки, наши грёзы, нам дела нет до Кая.

Так звучит в спектакле идея в том, что от ребенка не нужно скрывать, что мир не только радостно и заботливо вращается вокруг него, единственного, но он бывает и печальным, и жестоким, и равнодушным. Мир (не важно, детский или взрослый) не должен быть узким и однозначным — мир должен быть миром, широким и таинственным: что в центре мирозданья, что на окраине. Да и нет у него ни центра, ни окраин — всё едино, всё в движении, и ничего не остановить.

Однако, не хотелось бы, чтобы сложилось ощущение, будто я утверждаю: режиссер поставил философский трактат для детей. Нет же! Ко всему, что я прежде сказал, прибавлю, что «Снежная королева» Дмитрия Павлова — это веселая музыкальная комедия с неожиданными, но вполне уместными шутками на грани импровизации. К примеру, Ворон Карл (Гамзабег Эмиралиев), прогуливаясь со своей невестой Кларой (заслуженная артистка РД Эльмира Караханова) и периодически выкрикивая свое коронное «Ка-ар-л!», находит на свалке книгу. «Ка-ар-л Маркс, — читает он на обложке и кладет в свою котомку. — Пригодится!» Или Принц, которого играет актер с заметным дагестанским акцентом, рассказывает, что он был сыном простого пастуха в горах. Птицы, увлечённые «Битлами», разбойники, выходящие на свои разбойничьи дела под композицию экспериментального рока и еще много других подобных веселых моментов, вызывающих смех и оживление в зале.

Было бы упущением с моей стороны не упомянуть актерскую работу заслуженного артиста РД Казбека Думаева, сыгравшего Оленя. Известно, что в сценическом ремесле очень важное, определяющее место занимают интонация и жест. Одним только голосом (ничего больше и не требуется) актер создает образ мощного, величественного, доброго сказочного персонажа. Его Олень — немногословный мудрец, много горя повидавший на своем веку, но не озлобившийся. Он словно тень или потусторонний гений, ему ведомы тайны обоих миров. Недаром Олень становится проводником Герды на самом напряженном участке пути и посредником между девочкой и теми, кто владеет магическим знанием — финкой и лапландкой.

Между прочим, в какой-то момент, увлекшись волшебными приключениями героев, мы перестаем обращать внимание на то, что волшебство в самом прямом смысле слова происходит и на сцене — перед нами. Из ничего появляется нечто. Декорации — почти из пустоты: какие-то брусья в руках персонажей — и вот тебе жилище посреди снега; прозрачная клеёнка вместо задника, умело подсвеченная световиками — и вот ледяные глыбы дворца Снежной королевы. В том и заключается вся прелесть мастерства, что какие-то два-три приема — и перед зрителем появляется всё то, что ты хочешь увидеть.

Ну и чайная ложка дегтя в бочку медовых восхвалений. По окончании представления мои друзья, с которыми я смотрел его, рассуждали:

— У меня возникло ощущение назаконченности этой вещи.

— Да-да, у меня тоже было ожидание, что будет вторая часть истории, где нам представят героев в современных реалиях.

— А мне не хватило борьбы между добром и злом. Немного размытый финал. Получается, время подошло — и Снежная королева сама растаяла без всяких усилий со стороны Герды.

— Но ведь так оно и есть в книге. Да и в жизни только так и бывает — все само собой случается.

— Главное — заявить намерение и проявить волю. Тогда до борьбы дело может и не дойти. Возможно, это и есть основная идея спектакля.

А чего мне не хватило, так это выхода артистов в финале на поклон. Понимаю, что кто-то может принципиально считать это пережитком тех времен, когда актеры выходили кланяться знати, но, принимая такую позицию, всё равно пожимаю плечами в растерянности… Мы так привыкли: хочется аплодировать актерам. Я всегда воспринимаю выход к зрителям как отдельный, равнозначный основному действию мини-спектакль и с воодушевлением жду его. Однако, как мне позже объяснили, смысл невыхода на поклон заключался в том, чтобы дети-зрители сохранили ощущение волшебной сказки.

Еще один пункт, который обязательно надо отметить. Режиссер спектакля Дмитрий Павлов, которому совсем недавно присвоено почетное звание «Заслуженный деятель искусств Республики Дагестан», зачастую в своих постановках сам же занимается музыкальным оформлением, сценографией, работает со светом (в данном случае — в тандеме с художником по свету заслуженным работником культуры РД Адилем Адильхановым), придумывает костюмы. Ярко, красочно, дерзко, увлекательно, незабываемо и — тысячи иных одобрительных эпитетов! Одним словом, дагестанскому театру (режиссер сотрудничает и с другими коллективами в Махачкале и Дербенте) несказанно повезло с его приходом. Некоторые актеры при Д. Павлове буквально расцвели, раскрылись, заиграли новыми красками. А Лезгинский театр так вообще вступил в период возрождения. «Женитьба» по Гоголю (на лезгинском языке) в позапрошлом году, «Снежная королева» (на русском) в прошедшем, а тут мне еще сорока… нет, ворон Ка-ар-л на хвосте принес, что готовится очередная постановка. Не скажу, что и когда, но будем ждать с нетерпением.

«Розы цветут… Красота, красота! Скоро узрим мы…»

Фото пресс-службы Лезгинского театра