Смешение красок: Молитва Шамиля и портрет Джаннет Далгат

Монолог Ларисы Гергиевой на творческой встрече с Ибрагимхалилом и Джавгарат Супьяновыми

Вместе садись — вместе играй

«Как важно нам встречаться. Встреча с Ибрагимом для меня — какой-то толчок, что-то уже внутри рождается. Самое главное для нас — не находиться в замкнутом пространстве: такие встречи дают необыкновенные результаты.

Я повидала мир. Причем повидала его не как турист, а через музыку, клавиши. Господь Бог подарил мне неожиданные встречи, которые давали неожиданные результаты. Главное — это было интересное общение с великими людьми. Слушая Ибрагима, я даже записала: мысли, как льдины в море, плывут себе, сталкиваются, крошатся, превращаясь из больших в малые — новые!

Когда-то на одной из «Аланик» (фестиваль современного искусства в РСО–Алании. — Ред.) меня поразила одна картина. Спрашиваю: «Кто автор?». Оказалось — Ибрагим. Чувствую, у меня рождаются какой-то ответ в душе, какая-то музыка. Мне очень захотелось увидеть этого человека, услышать и поговорить, и когда это произошло, решила, что надо обязательно позвать Ибрагима к нам в театр. Мы намеревались вновь ставить оперу «Коста» Христофора Плиева. Мне показалось, было бы интересно познакомить Ибрагима с режиссёром Анатолием Галаовым. И в 2018 году была поставлена опера «Коста», которую мы вчера показывали, но уже с другими исполнителями. Вчерашняя постановка была чуть-чуть другой. Вроде декорации те же, но как те льдины на реке — у каждой из постановок своя жизнь.

Вот ещё что записала. Мне понравилась мысль Ибрагима о своих работах: что он «не старается их завершить». Где-то убирает или добавляет — краску, акцент, брусочек. Сейчас моя карьера пианистки из-за проблем со зрением остановилась. Я всю жизнь занималась музыкой потому, что решила стать концертмейстером с большой буквы. За прошедшие годы я работала со многими выдающимися исполнителями. Но мне всегда нужен был голос. Как правило, для молодых концертмейстеров важно следовать принципу «вместе садись — вместе играй». Для меня главное было найти звук аккомпанемента и соединить его со звуком (голосом) певца. В данном случае важно понять: подчиниться его звуку, тембру или, наоборот, что-то добавить от себя и повести его. Сколько уходит часов на то, чтобы это обдумать! Смешение красок — это работа художника, одним словом, решение художественных задач, которые меня волновали.

Я за свою жизнь записала двадцать три диска с выдающимися вокалистами, на таких известных фирмах, как ВВС, Филипс и др. Теперь, когда я ставлю эти записи и слышу в голосе певца такой белесоватый, голубой звук, мне приходит в голову добавить в исполнение глубокой синей краски. И это добавление даёт такие результаты! Правда, не знаю, это ещё кто-то слышит, кроме меня». (Смеётся.)

Клавир «Травиаты»

«Была такая величайшая певица Лючия Альбанезе, которая записывала “Травиату” с Артуро Тосканини. До сих пор её никто не превзошёл. Бодрая такая старушка, лет до 96–97 жила в Нью-Йорке.

Я к ней попала в гости, и мы стали с ней разговаривать. И она говорит:

— Вот ты, наверно, думаешь, что я такая сумасшедшая старуха, вся из себя. А ты знаешь, я не хожу сейчас в театр.

— Как же так: живёте возле «Метрополитен-опера» и не ходите?

— Нет, нет, это всё не для меня. Сейчас уже не то! Вот я работала… Ты слушала мои записи с Артуро? Я после него ни с кем не могла работать. У меня есть клавир «Травиаты».

Что они там делали — непостижимо, такие вещи исполняли с Тосканини! И она говорит:

— Когда я хочу вернуться в прошлое, хочу послушать то исполнение, то закрываю глаза и глажу клавир. И откуда-то из моего подсознания выплывают звуки, которые я не перепутаю ни с каким другими.

И продолжает:

— Моя дорогая, мне нравится твой брат Валерий Гергиев, но это современное звучание. А я хочу то! Я тебе разрешаю прикоснуться… Конечно, если бы у меня был тот голос, я бы сейчас встала и запела…

Вот, Ибрагим, что это, по-вашему? Она говорит: «Я представляю, как дирижирует Тосканини, и, может быть, добавила бы в те звуки тёмной краски». Она настолько меня потрясла, эта бабушка! Великая певица Лючия Альбанезе…»

Пиковая дама Елены Образцовой

«Да, нам надо чаще общаться. У нас, может быть, разные культуры, разные цели и задачи в жизни. Что-то находим, от чего-то отказываемся. Я всю жизнь экспериментировала со звуком. Что-то нашла, что-то нет.

Представляете, видела недавно во сне очень близкого мне человека Елену Васильевну Образцову — величайшую певицу, с которой я много лет выступала (пальцы правой руки Ларисы Абисаловны пробежали по воображаемым клавишам. — М. Г.). Я спрашиваю во сне:

— Лена, ну, где ты, что там делаешь?

Она очень остроумная была женщина и острая на язык:

— Ну что, что! То, что вы там делаете, и здесь всё то же.

— Как всё то же? — удивляюсь я.

— Вот кто был в жизни певец, так и здесь певец. Кто дирижёром был, представляешь, и тут дирижёр! Вот учу петь. Голоса, правда, уже нет. Всё так же, только за работу деньги не платят.

Да… Мы как-то дали концерт. Она говорит: «Слушайте меня все внимательно, я отменяю все наши репетиции. Перед концертом темп проверим, какие-то верхние и другие нотки, ля-ля и — на сцену. Тебе, Лариса, нельзя много репетировать, а мне вообще противопоказано. Это должно быть спонтанно!»

И она была именно такая! Вспоминаю её графиню из «Пиковой дамы». Стоит такая крупная, красивая, яркая женщина. И тут объявляют: «Сцена графини». Ей понадобилось несколько секунд — раз, два, три! — и она сломалась так, скрючилась. На лице появилось множество морщин, опущенный такой вид. Как запела старческим сдавленным голосом, у меня просто по телу ледяной мороз пробежал. Это гениальная русская певица!

Вот мне нужно было к Образцовой подобрать какой-то звук, краску. У неё был мощный голос, с какой-то тёмной подкладкой. Просто глубокий. Там было много каких-то смешанных мазков. Я почему-то вижу звук как цвет, и это у меня с рождения».

За флейтой Ибрагима

«Самый большой стресс для меня был в детстве, когда мы потеряли отца. И я хотела сказать Джавгарат: какое счастье, что рядом с вами есть такой отец, который может перечеркнуть ваши неудачные стихи и направить.

Вы рассказывали, Ибрагим, что участвовали в постановке балета «Имам Шамиль». В связи с этим я хочу вспомнить небольшой эпизод с моим отцом.

Его звали Абисал, он был полковником Советской Армии. Закончил войну в Берлине. Первое, что можно о нём сказать — необыкновенной красоты мужчина: его называли «осетинский Аполлон». Но самое главное, это был добрый и мудрый человек. И мне кажется, что он должен был стать артистом. И если мы с Валерием стали артистами, то это от него. А мама наша была инженер, прагматик, строгая кавказская женщина.

Я не могу вам передать ощущения, когда папа начинал танцевать. Понятно, полковник, то там служит, то в другом месте. Семья переезжала вместе с ним, Валерий, например, в Москве родился, я в Молдавии, сестра здесь.

В годы моего детства было модно заниматься самодеятельностью, в том числе и в армии. Отец командовал полком. Мама умела очень хорошо играть на осетинской гармошке. Я хорошо помню, как меня повели на концерт в воинскую часть. Отец придумал, что он будет танцевать. А как, в чём танцевать? У осетин лезгинка, но никаких черкесок в Молдавии, естественно, не было. Он танцевал в своей полковничьей форме. Это было такое красивое зрелище, просто не могу предать. Сначала объявляют молдавский танец, потом ещё какой-то, и вдруг — кавказский танец «Молитва Шамиля». Откуда он это взял, вообразил?

И вот он выходил, изображал молитву: показывал куда-то вверх, молился, наверно. Какие он там делал кульбиты, сколько движений! Потом я его спрашивала: «Почему именно Шамиль?» И он ответил, что видит это именно так. Наверно, он должен был быть актёром.

Вот из таких моментов, ассоциаций и состоит жизнь художника. Если мы чаще будем встречаться, то будем давать друг другу такие импульсы, которые родят что-то интересное.

Теперь, возвращаясь к «флейте Ибрагима», мы немного попоём! У нас собралась в театре хорошая группа молодых певцов. Надеюсь, их ожидает большое будущее, и я хочу приложить все силы для этого. Они приготовили тебе подарок».

Пока шли музыкальные номера, Галина Тебиева — руководитель Северо-Кавказского филиала Пушкинского музея, занесла в гостиную небольшой живописный портрет Джаннет Магомедовны Далгат. Об этом её попросила Лариса Абисаловна. 

Суровый взгляд Джаннет Далгат

«Выдающаяся пианистка Джаннет Далгат, дочь государственного деятеля Магомеда Далгата, окончила в Лейпциге консерваторию — как пианистка, а потом Высшую школу исполнительского мастерства. Училась у великого немца Альфреда Райзанауэра. Она первая женщина-композитор с Северного Кавказа.

Её сын Джемал Далгат — выдающийся музыкант, был дирижёром Ленинградского театра оперы и балета им. С.М. Кирова, сейчас это Мариинский театр. Несчастный человек сгорел заживо в своей квартире — пытался спасти архив деда и матери. Её правнук — дирижёр Михайловского театра Михаил Татарников,^[много раз бывал во Владикавказе.

И вот такая история. В 1914 году во Владикавказе жил ещё один талантливый музыкант — Султанбек Абаев, выдающийся скрипач-виртуоз, балкарец. На родине, видимо, не было возможности получить музыкальное образование, и его привезли сюда.

Каким-то образом великий скрипач и педагог Генрих Венявский был во Владикавказе на гастролях, и ему показали мальчика, который без нот «шпарил» на скрипке и Паганини, и других композиторов. С пластинки услышит и всё играет.

Генрих Венявский, потрясённый талантом мальчика, забрал его в свою школу в Санкт-Петербурге. На счастье, фельдмаршал Александр Барятинский, который заведовал этим краем, решил поддержать мальчика и выплачивать ежемесячную стипендию. В Санкт-Петербурге Султанбек жил у каких-то незнакомых осетин, которые его пригрели. Одежды теплой у него, видимо, не было. Он приходил в консерваторию на уроки с онемевшими от холода пальцами, разогревал их, а потом начинал играть вещи учителя. И Венявский недоумевал:

— Откуда ты эту вещь знаешь, я её очень давно играл?

— Я вашу пластинку слушал.

Ученик исполнял все виртуозные пассажи. То, что другие скрипачи разучивали годами, Султанбек схватывал на лету. Говорят, что Барятинский за успехи подарил мальчику скрипку.

Но консерваторией тогда «правил» Антон Рубинштейн. Когда фельдмаршала сменили на посту губернатора, платить деньги стало некому. И Рубинштейн, говорят, сказал: «Кавказ Кавказом, а денежки платите»

Абаев, не доучившись, вернулся во Владикавказ и развернул здесь бурную деятельность. Он организовал первый симфонический оркестр. И по тому, как отзывались современники, ясно, что оркестр был хороший.

Скажу вам, что я нашла афишу тех лет. На ней написано: дирижёр — Султанбек Абаев, музыка — Джаннет Далгат, стихи читает Коста Хетагуров. Вы можете себе представить это?! И Коста читал…

Смотрите: балкарец, даргинка, осетин. В 1914 году была Всемирная выставка в Париже. Как вы думаете, кто там выступал? Вот этот оркестр, и эта троица! Были в прошлом такие личности, которые понимали, как важно соединять свои таланты. Что нам мешает подобное делать сегодня?

Здесь, в галерее у Галины, совсем недавно была представлена выставка «Дагестанская мадонна». И вот этот портрет Джаннет Далгат. Мне кажется, она смотрит на нас с укором: «Почему вы до сих пор ничего не организовали?».

Из её сочинений до нас дошли несколько произведений для кларнета и фортепьяно. У меня сохранились её программки, она играла серьёзную музыку. У неё были крупные, мужские руки. О ней писали, как о виртуозе.

Мне кажется, Ибрагим, надо создать конкурс её имени и вместе работать в этом направлении. Может, обратиться к министру культуры Дагестана от инициативной группы?

Джаннет Далгат похоронена во Владикавказе. О таких людях надо чаще говорить. И ей на том свете будет очень приятно».

7 декабря 2023 г.