Слово за слово

Пролила на себя кофе, и настроение сразу же испортилось. Это проклятье куртки. Один раз я её уже носила в химчистку после того, как пролила кофе, — тогда я ехала в Переделкино. А тут ведь следила, помнила. И пролила.

Максим смеялся. Он вообще любит надо мной смеяться. Мой талант — по­вторяться. Руки кривые, голова садовая. Еще когда я покупала кофе в киоске около Дербентской крепости, он смотрел на меня кисло. Догадывался, что всё этим кончится. Мы долго тогда ходили по историческим стенам, смо­трели вдаль с крепостных высот. Тянуло в сон. Я купила кофе. В бумажном стаканчике.

И вот теперь стояла в испачканной куртке и думала, что всё как-то… А по­том заметила железную трубу, торчащую из стены, и кран. Вода. Я затерла пят­но. Вроде стало чисто. Обернулась.

На меня смотрел старик. Он стоял около ворот своего дома и ласково мне улыбался.

— Здравствуйте, — крикнул он, заметив мой взгляд.

— Здравствуйте, — растерялась я и провела рукой по куртке.

— Как живете? — спросил старик.

— Хорошо, — ответила я и поискала взглядом Максима. Он тоже обернулся на голос и теперь возвращался к нам узкой каменной улочкой.

— Хотите хурмы? — спросил старик.

Я стала вспоминать, есть ли у меня бумажные деньги.

А старик уже распахнул ворота, приглашая во двор своего дома.

Я опять покосилась на Максима.

— Идем, — кивнул он.

— Хурмы в этом году много, а никто не ест. Некому уже, — говорил старик.

За воротами росло огромное дерево. Оно раскинулось на весь двор и не­много прилегло на крышу.

— Разъехались все, а они зреют вот. Берите — вон в корзине.

Я смотрела на стол, большой круглый стол без скатерти. На нём лежали оранжевые плоды. Не картинные и не рекламные — круглобокие и оранже­во-прозрачные, а самые обыкновенные, с побитыми боками — падали же.

Корзина стояла на лавке около беленой стены. Я выбрала несколько, при­жала к себе — черт с ней, с курткой.

— А хотите чаю? — вдруг спросил старик.

— Мы, наверное, пойдем, — произнес Максим, глядя на меня.

Я бы осталась. Во всём этом было столько тепла и доброты, что хотелось сесть под дерево, прикрывшее весь небольшой двор, и просидеть здесь до вечера.

— Заходите ещё, — не настаивал старик. — Хурмы в этом году много.

Мы вышли. Я крутила в руке уже не нужный стаканчик кофе. Хурму ссыпа­ли в пакет, спрятали в рюкзак.

Потом была еще хурма — ее нам продал другой старик, сидящий около сво­его дома. Продавал интересно. Из бумажных денег я у себя нашла пятьдесят рублей, и на них он насыпал нам целый пакет. Я стала думать, что надо вер­нуться к крану с водой, помыть. Наверняка, они вкусные. Но мы шли к морю.

Из соседнего двора вышла пожилая грузная женщина в линялом халате и посмотрела на пакет у меня в руках.

— Здравствуйте, — сказала я.

— Здравствуйте, — красиво, даже как-то певуче произнесла она. — Помыть хотите?

И повела меня к себе во двор. Максим достал фотоаппарат.

Женщина пекла хлеб. Извинилась, что не может нас угостить, потому что только-только поставила в печку. Максим сфотографировал хозяйку.

Мы опять оказались на улице, я уже не помнила, где оставила стаканчик с кофе.

— Привет!

Компания ребят бежала к нам от площади. Три девчонки и два парня. Взрос­лые уже. Студенты. Высокая черноволосая махала рукой, улыбалась и мало что не подпрыгивала на бегу.

— Вы откуда? — спросила она.

— Из Москвы, — ответила я.

— Здорово! Давайте с вами сфоткаемся!

Я покосилась на Максима, он достал фотоаппарат.

— Сэлфи, сэлфи! — запрыгала черноволосая.

Мы стали фоткаться. Парни скромно стояли в стороне, но их втащили в кадр, заставили улыбнуться.

Познакомились. Девчонки были студентками в Махачкале, парни учились где-то еще. А сейчас они все приехали домой в Дербент. Сказали: сразу уви­дели в нас приезжих. И это же прикольно — сфотографироваться. Они вообще приезжих любят, поговорить всегда есть о чем. Я сразу загрузила фотку в соц­сеть, отметила новых знакомых. Они со смехом нашли отметку, задружились.

Весело переговариваясь, компания двинулась дальше по своим делам. Мы пошли к морю.

Был еще старик с собакой, лезгин. Он долго смотрел, как мы приближаем­ся, и вдруг стал сетовать, как тут всё изменилось и как хорошо было раньше. Показывал длинной худой рукой вдаль, называл улицы, вспоминал людей. Со­бака вяло виляла хвостом, вид имела понурый.

А потом все-таки было море, широкий песчаный пляж.

— Смотри, наши, — сказала я.

На лавочке сидели музыканты.

— Привет! — подошла я к ним.

Они выпивали купленный местный напиток. Я достала хурму. Музыканты обрадовались. Они весь день не ели.

Всё это происходило в дни одного из литературных фестивалей «Тар­ки-Тау». Даже не вспомню год. Да это и неважно. Вы думаете, это было слу­чайным совпадением? Столько тепла и помощи в отдельно взятом месте, в отдельно взятое время? Нет! Это Дагестан. Это друзья. Когда пишешь сло­ва, чутко реагируешь на то, что говорят вокруг. В тот день мне сказали много добрых «здравствуйте», даже Каспий подарил волны, чтобы не скучно было сидеть с музыкантами на берегу.

На фестиваль я везу сказку. Совсем новую, только-только из типографии. О том, что очень многое зависит от нас, от нашего отношения к происходя­щему. Что любые подарки — они зачем-то, надо лишь понять, зачем они были предназначены. Не сказала, как называется сказка? «Принцесса с ветром в во­лосах», издательство «Антология». Там будут принцесса, принц, верный конь, грустный дракон и феи.

Теперь надо сказать про куртку. С ней всё в порядке. Пятна не осталось.

Фото: Максим Гуреев, Елена Усачева