Подземные деньги

Готовясь к разговору с директором Института проблем геотермии и возобновляемой энергетики — филиала Объединённого института высоких температур РАН, доктором технических наук, профессором Алибеком Алхасовым, прочитал его выступления и интервью последних лет. И в очередной раз убедился в том, что все эти годы он раз за разом пытается донести до своих собеседников всего одну простую мысль: Дагестан буквально стоит на деньгах, и, если заставить их работать, экономика республики получит сумасшедший импульс развития. Пока же эти деньги буквально утекают в землю, попутно превращая её в солончаковую пустыню.

— Алибек Басирович, объясните, почему наша республика, имеющая все шансы стать лидером среди регионов России в развитии возобновляемой энергетики, практически провалила эту работу? Строящиеся сегодня солнечные электростанции при желании можно назвать прорывом, но, с учётом нашего потенциала, это ведь капля в море. Нельзя также считать серьёзным достижением и то, что в некоторые жилые дома в Махачкале, Кизляре и Избербаше горячая вода поступает из подземных источников. Где тепловые электростанции, пруды с тёплой водой для выращивания рыбы, теплицы, наконец? Почему количество домов, в которые поступает вода из артезианских источников, не растёт, а, наоборот, сокращается? Список этот можно продолжать достаточно долго, но, похоже, это бесполезное занятие, поскольку проблемы возобновляемой энергетики наших чиновников абсолютно не интересуют. И мне бы очень хотелось понять, почему?

— Знаете, я тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос. Более двадцати лет я обивал пороги высоких кабинетов, пытаясь донести до тех, кто принимает решения, информацию, которая, по моему убеждению, должна была побудить их к немедленным действиям. Результат нулевой.

Я представлял своим собеседникам расчёты, доказывающие, что при масштабном освоении геотермальных ресурсов электро- и теплоснабжение на их основе может составить около 50 % общего потребления энергии в регионе. Мне говорили, что это прорыв, что этим надо обязательно заниматься и клали эти расчёты под сукно.

— Но почему?

— Не знаю, вопрос не ко мне.

— Я ещё могу понять нежелание чиновника заняться строительством тепловой электростанции. Дело новое, незнакомое, начинать приходится практически с нуля. Но среди разработок вашего института я обнаружил как минимум два проекта, за которые наши чиновники должны были ухватиться обеими руками. Первый из них напрямую связан с одной из самых больных дагестанских проблем — обеспечением качественной питьевой водой жителей северных районов Дагестана.

Я много лет дружу с главой сельсовета Крайновский Кизлярского района, в который входит более десяти сёл. И каждое лето их жители сидят без воды, притом, что практически в каждом селе имеются заглушенные скважины. Заглушили их потому, что предельно-допустимые нормы (ПДД) по мышьяку завышены в несколько раз. И если глава разрешит людям пользоваться этой водой (не для питья, об этом речи нет, а для полива огородов), Роспотребнадзор моментально выпишет ему очень солидный штраф. И при этом, как я выяснил, вы разработали и опробовали технологии, позволяющие доводить такую воду до кондиций питьевой. По моим представлениям, эти технологии у вас должны были с руками оторвать.

— Мы тоже так думали после того, как разработанные нами реагентно-осадительные методы очистки воды от мышьяка и других вредных примесей с последующей её фильтрацией позволили уверенно говорить о том, что эта программа успешно работает. И на первых порах дело, вроде, сдвинулось с мёртвой точки. Нас поддержали в правительстве, в Госдуме (в 2011 году я выступил там на заседании профильного комитета, где доложил депутатам о возможности обеспечить качественной питьевой водой из артезианских скважин жителей северных районов Дагестана).

Но всё ограничилось словами, реальных программ в этом направлении принято не было. Я, было, попытался действовать самостоятельно — направил главам районов письма, в которых говорилось о результатах наших исследований, предложил сотрудничество в этом вопросе. Ни один не отреагировал.

— Может, дело в серьёзных деньгах, которые необходимо было выделить на эту программу? В какую сумму обойдётся оборудование, позволяющее обеспечить качественной питьевой водой жителей одного населённого пункта?

— На мой взгляд, при отсутствии альтернативных источников водоснабжения о цене говорить некорректно. Государство обязано обеспечить своих граждан качественной водой, сколько бы это ни стоило. Тем более, что на самом деле программа эта не очень затратная — оборудование для очистки воды для одного села обойдётся примерно в миллион рублей.

— Смешные деньги. Прокладка труб до того же села обойдётся на порядок дороже.

— А откуда эти трубы тянуть? На севере Дагестана единственный источник питьевой воды — артезианские скважины. Другого попросту нет.

— В Институте геологии мне рассказывали, что ситуация со скважинами на севере Дагестана очень тревожная. Из-за бесконтрольного использования истощаются горизонты с качественной водой, образуются депрессионные воронки, в которые засасывается вода из других горизонтов, в которой ПДД по тому же мышьяку превышены в разы.

— Всё верно. Они озвучили вам результаты наших исследований в этом районе. Вот небольшой отрывок из моей недавней статьи в журнале «Энергия», издаваемом РАН: «Только на севере Дагестана пробурено и эксплуатируется на предельном гидродинамическом фонтанном режиме более 3 тысяч артезианских скважин. Добыча воды к середине 80-х годов прошлого столетия достигла 700 тыс. м3/сут. Не менее 80 % этих вод сбрасывается на окружающие земельные участки, что приводит как к заболачиванию и засолению значительных массивов почв и грунтов и выходу из сельскохозяйственного оборота сотен гектаров плодородных земель ежегодно, так и к истощению запасов пресных вод. Вокруг крупных водозаборов, расположенных вблизи городов Южно-Сухокумск, Прикумск, Кизляр, райцентров Терекли-Мектеб, Бабаюрт сформировались крупные депрессионные воронки, где уровни подземных вод упали Минеральные источники в селе Ахты на десятки метров. В результате солёные воды из других горизонтов, содержащие токсичные элементы, в том числе мышьяк, тяжёлые металлы, органические кислоты, проникают в продуктивные горизонты пресных питьевых вод».

В общем, если мы уже сегодня не начнём предметно заниматься решением этого вопроса, завтра все эти земли мы можем потерять.

— В начале нашего разговора я сказал о двух ваших проектах, за которые чиновники, по моему мнению, должны были ухватиться обеими руками. Об одном вы рассказали. Поговорим о втором. Сегодня Россия оказалась в очень трудной ситуации, связанной с прекращением поставок лития. Аргентина и Чили в нашу страну его больше не экспортируют, и это сразу же отразилось на работе множества отраслей, поскольку сегодня литий — это стратегически важный элемент для нашей цивилизации. Его используют в атомной энергетике, металлургии, производстве Li-Ion батарей для электромобилей и самокатов, фармакологии, производстве стекла и керамики и во многих других производственных процессах. С начала года мировые цены на это сырьё выросли на 438 % и сегодня составляют $48 тысяч за тонну карбоната лития.

Между тем ещё несколько лет назад вы писали о том, что ваш институт разработал и запатентовал технологии комплексной переработки высокоминерализированных минеральных вод, позволяющие извлекать из термальной воды множество элементов, и прежде всего литий. И при этом в Дагестане есть уже пробуренные скважины, из которых вытекают (и при этом никак не используются) растворённые соли лития.

Почему вас до сих пор не пригласили в Москву и не поручили срочно организовать добычу лития в России? Почему Меликов лично не занимается этим вопросом?

— Вы же прекрасно понимаете, что вопрос не ко мне. Наше дело — предложить пути решения проблемы, разработать технологии. В этом плане мы свою работу сделали, теперь к ней должно подключиться государство. Или же крупный бизнес, поскольку после роста цен на литий эта отрасль может стать очень и очень рентабельной.

— В одном из прежних интервью вы писали о том, что только из одной скважины на Берикейском месторождении в море в год «вытекает» около 120 тонн карбоната лития. И вместо возможной прибыли мы имеем в наличии серьёзную экологическую катастрофу. Скажите, в масштабах России 120 тонн это много или мало?

— Скажем так, очень ощутимо. Но у нас, кроме Берикейского, имеются ещё 55 месторождений лития. Так вот только на законсервированном Тарумовском месторождении термальных вод можно получать более 4000 тонн карбоната лития в год. Этого достаточно для того, чтобы полностью закрыть потребности России в этом сырье, а также экспортировать его в объёме 2500 тонн.

— Насколько высока себестоимость производства при использовании ваших технологий?

— Минимальна. Дело в том, что перед поступлением непосредственно на завод горячая термальная вода охлаждается в геотермальной электростанции. При этом вырабатывается электроэнергия, которой достаточно для того, чтобы обеспечить бесперебойную работу завода.

— И этот проект тоже никого не заинтересовал?

— Некоторые подвижки наметились. Недавно я встречался с главой жно-Сухокумска Абдулой Абдулаевым. Обсуждали строительство здесь солнечных и ветровых электростанций (группа компаний «Хевел» завершает строительство солнечной электростанции мощностью 15 МВт, установлены три мачты ветрогенераторов, оборудование для них запущено в работу). Поговорили с ним и о добыче лития. Абдуллаев очень заинтересовался этим проектом, мы договорились о совместных шагах по подготовке бизнес-плана и поиску инвесторов. Честно говоря, для города этот проект может стать золотым дном, тем более что очищенную на заводе воду можно пить, а также использовать для орошения. Для безводного Южно-Сухокумска это очень и очень актуально.

— Алибек Басирович, сегодня бизнес наконец оценил перспективы развития солнечной энергетики и начал активно строить «зелёные» электростанции. В том числе и в Дагестане, где на эти цели планируют потратить около 13 млрд рублей. При этом новые мощности смогут обеспечить электричеством порядка 250 тысяч человек. Но почему-то бизнес активно игнорирует электростанции геотермальные. В чём тут дело, по-вашему? Солнечные много лет на слуху, есть успешный мировой опыт их эксплуатации? Или их строительство намного дешевле геотермальных?

— Скорее всего, свою роль сыграл именно первый пункт, поскольку стоимость строительства этих электростанций примерно одинакова. Но есть нюанс, благодаря которому геотермальная электростанция, построенная в Дагестане, будет обходиться значительно дешевле солнечной. Минимум на 50 %. Дело в том, что примерно 60–70 % стоимости геотермальной электростанции составляют затраты по бурению скважин. А у нас на сегодня имеется более 2000 простаивающих скважин на выработанных нефтегазовых месторождениях. И многие из них могут успешно использоваться для строительства электростанций. Если эту работу поставить на поток, в обозримом будущем Дагестан сможет полностью обеспечить потребности в электроэнергии — примерный потенциал электрической энергии, по нашим расчётам, составляет до 1000 МВт. Это только с учётом пробуренных скважин.

— Если не ошибаюсь, примерно такой потенциал у нашей самой крупной ГЭС — Чиркейской.

— Да, вы правы.

— А какие у нас запасы тепловой энергии? Вопрос не праздный, на днях в очередной раз выставили на торги Махачкалинскую и Каспийскую ТЭЦ, кроме того, все без исключения поставщики тепловой энергии в республике из-за высоких цен на газ являются банкротами.

— Примерно 10 тысяч МВт, достаточно, чтобы отопить большую часть многоквартирных домов в республике. А заодно и обеспечить подачу дешёвой горячей воды.

— Но тут есть один нюанс. Я живу в районе 5-го посёлка, где раньше серная вода поступала в большое количество домов. Но с каждым годом их количество уменьшается — людям не нравится, что из-за агрессивной воды трубы быстро выходят из строя, а ванны «рыжеют».

— Это потому, что в своё время проблему отопления и теплоснабжения в этих домах решили очень бюджетно, нарушив все технологии. Артезианская вода по определению не должна попадать в квартиры, её задача — нагреть холодную воду в бойлерах. Вопрос с коррозией труб тоже легко решается — сегодня выпускается огромное количество пластиковых труб, которые можно использовать десятилетиями.

— Я много лет проработал в журналистике и поэтому давно перестал удивляться тому, что наше государство очень медленно реагирует на вызовы. Но почему в геотермальную энергетику не пришёл бизнес? Ведь это поистине золотое дно. Почему все наши тепличные хозяйства работают на газе, тогда как практически повсеместно в республике имеются подземные источники горячей воды. Почему у нас не появляются рыбные комплексы с природной тёплой водой, позволяющие вдвое увеличить продуктивность этой отрасли?

— Меня это тоже удивляет. И не только это. Смотрите, с осени и до весны в Венгрию едут десятки тысяч туристов со всей Европы. Едут, чтобы поплавать в тёплых бассейнах с термальной водой, имеющихся чуть ли не в каждом населённом пункте. Это серьёзный бизнес, вокруг которого образовалась серьёзная инфраструктура — гостиницы, кемпинги, рестораны. Сегодня в Дагестане наблюдается туристический бум. Но в межсезонье, когда перестаёт «работать» море, количество гостей республики сокращается в разы. Почему бы не предложить туристам круглогодичную «бассейновую альтернативу»? В одной только Махачкале имеются около 40 скважин с тёплой водой — хоть сегодня бери и строй бассейн за бассейном. И таких проектов на основе использования тёплых термальных вод я могу вам навскидку назвать несколько десятков. Но, увы, за время моей работы в институте ни один серьёзный бизнесмен не заинтересовался нашими разработками.

— Как вы думаете, в обозримом будущем ситуация может измениться?

— Практически уверен в этом. Более того, она уже начала меняться. Смотрите, правительство России отметило необходимость строительства возобновляемых источников энергии в Дагестане. Эти предложения уже вошли в принятую стратегию развития СКФО до 2030 года. Недавно РусГидро объявило о том, что планирует активно работать в сфере геотермальной энергетики. В числе приоритетных регионов назван и Дагестан. При этом, по словам заместителя генерального директора по проектному инжинирингу и международному сотрудничеству Сергея Мачехина, компания сегодня рассматривает проекты не только в электрогенерации на базе геотермальной энергетики, но и в использовании потенциала геотермальных источников для теплоснабжения населённых пунктов.

То есть на наше поле может прийти очень серьёзный игрок, имеющий мощную производственную базу и солидные финансовые ресурсы. Как только у РусГидро появятся первые серьёзные успехи (а они просто не могут не появиться), к участию в этих программах начнут подключаться другие компании. Так что в будущее я смотрю достаточно оптимистично.

Фото Гаджикурбана Расулова