Как живой

Это было пять лет назад. С каким-то вопросом я собирался обратиться в Министерство печати и информации РД (сейчас Агентство. — Ред.) и спустился на второй этаж Дома печати. Хотя работал в том же здании на восьмом этаже, но на втором был впервые.
Меня удивила и обрадовала замечательная выставка фотохудожника Камиля Чутуева в коридорах ведомства. Я сразу понял, что это его работы. Но радости моей не было предела, когда на одной из фотографий увидел хорошо знакомого мне кузнеца.
С Камилём Чутуевым я познакомился лет двадцать назад, когда работал директором школы в родном селе. С журналистом Магомедом Рабадановым они часто приезжали в наш район и ездили по сёлам: фотографировали стариков в национальной одежде, развалины аулов, одним словом, всё то, что им нравилось в наших горах. Вечерами возвращались они в Дибгаши, где жила старая мать Магомеда. Но иногда приходилось путешественникам оставаться ночевать в некоторых сёлах. В селении Бускри у них было много приятелей и кунаков. Камиль показывал мне документ с печатью администрации Бускри, где говорилось, что он является почётным гражданином этого селения.
Помню, однажды утром друзья появились в нашей школе. Камиль попросил: «Выбери из учениц старших классов 5 красавиц. Я хочу их сфотографировать». Минут черездесять самые красивые ученицы нашей школы попали в объектив самого талантливого фотохудожника Дагестана. Только меня удивило, что он сделал лишь один общий снимок учениц. В ответ на моё недоумение Камиль сказал, что не нашёл для съёмок красивый «портрет». «На большой перемене я соберу всех девочек в один большой класс, и ты сможешь выбрать “фотомодель” сам», — говорю я ему.

После второго урока на перемене Камиль говорит мне: «Устраивать смотрины нет необходимости. Я уже выбрал красавицу и сфотографировал её». «Покажи мне её», — попросил я. Мне очень хотелось узнать, кого же он выбрал. Камиль показывает мне высокую рыжую девочку, стоящую в стороне от подруг. Её полные красные щёки были в веснушках. «Нет! — решил я. — Для меня она не образец горской красоты». Здесь наши с Камилём мнения разошлись…

Мне нравятся работы Камиля Чутуева. Остановился я в коридоре возле фотографии, на которой запечатлён знакомый кузнец из селения Харбук — родины оружейных мастеров.

В 1945 году шестнадцатилетний Бурагим приехал к своей старшей сестре в село Калкни, где её муж Алихангаджи работал кузнецом. Бурагим быстро выучился у зятя кузнечному делу и остался здесь жить. Парень стал самым известным мастером-кузнецом в муиринских сёлах Дахадаевского района.

Много работы было у нашего кузнеца. К весеннему и осеннему севу он готовил весь сельхозинвентарь колхоза имени Кирова (в него входили хозяйства селений Дибгаши, Ираки и Калкни). И ещё он подковывал всех лошадей в округе.

Бурагим выполнял и частные заказы: выковывал молотки, косы и серпы. Для тех, кто строит новые дома в горах, нужны инструменты, которыми рубят и тешут камень, и все жители окрестных сёл обращались именно к нашему кузнецу.

Ещё надо сказать, что мастер был известным хлебосолом. Всех, кто бы ни приезжал к нему издалека, он приглашал на обед. Бурагим за свою работу брал очень мало, а иногда не брал ни копейки. Кузница его всегда была полна народу — там калкнинцы проводили всё свое свободное время.

Я вспомнил отрывок «Две кузницы» из поэмы А. Твардовского «За далью — даль». Там есть такие строчки:

На малой той частице света
Была она для всех вокруг
Тогдашним клубом и газетой,
И академией наук.

Не ошибусь, если скажу, что почти такой же была и наша кузница. Какие только вопросы не поднимались там! Мой отец, работавший старшим чабаном колхозных отар, в каждый свой приезд домой посылал меня к кузнецу за подковами для лошадей и гвоздями к ним. Бурагим сам подковывал коня, на котором я приезжал.

Потом, когда я строил дом, заказывал у него зубила по камню, железные клинья и молотки, без которых не подготовишь камень для нового дома. Когда мне было за сорок, я ходил к мастеру просто так, чтобы посидеть и поговорить с хорошим человеком.

Он был на самом деле замечательный: общительный, безобидный и добрый. Один его приятель, учитель физкультуры в соседнем селе, однажды рассказал мне интересный случай из жизни Бурагима.

* * *

— Это случилось в девяностые годы, когда учителя не могли получать зарплату вовремя. Тогда руководители школ часто ездили в район за зарплатой. Вот однажды наш директор тоже поехал в район на попутном

грузовике. Как и всем другим, ему в тот день зарплату не дали, и он возвращался домой пешком, с пустыми карманами. На полпути ему пришла такая мысль: «Может, у кого-нибудь занять деньги до получки. Есть же люди, у которых деньги бывают всегда. Например, кузнец из соседнего селения Бурагим. Независимо от того, дадут зарплату или не дадут, деньги у него всегда водятся».

И вот на развилке он свернул в соседнее село. Зашёл в кузницу и занял у Бурагима крупную сумму денег, пообещав вернуть, как только получит зарплату.

Прошёл год, прошли два и три — не возвращает директор деньги кузнецу. И тогда Бурагим попросил меня напомнить ему о долге. Что я и сделал на следующий день утром, как только пришёл на работу.

«А зачем ему деньги? Его дети все хорошо устроены и живут сами по себе», — резко бросает мне в лицо должник нашего кузнеца. Когда же я передал кузнецу эти слова, он сказал: «И действительно, зачем мне деньги? Может быть, они ему нужнее». Меня удивили оба ответа: и того, кто взял деньги, и того, кто дал их. «Нет, — думаю. — Я накажу чёрного должника». И решил сыграть с директором злую шутку.

У меня дома было старое демисезонное пальто, точно такое, какое тогда носил наш кузнец. Да и рост у меня почти такой же, как рост кузнеца. Вот в один холодный осенний день я надел своё видавшее виды пальто и рано утром пошёл в школу, хотя уроки мои обычно бывают пятыми и шестыми. Стою во дворе школы спиной к дороге, по которой должен прийти наш директор. Давно прозвучал звонок на первый урок, начался второй, третий и четвёртый, а директора всё нет. Так и не пришёл наш «герой» в тот день на работу. Оказывается, он давно заметил поджидавшего его «кузнеца» в знакомом пальто. Ждал, пока тот уйдёт, да так и не дождался.

* * *

Вот такой был этот человек, наш кузнец. С тех пор, как его не стало, прошло ровно десять лет. Но я увидел Бурагима на фотографии Камиля Чутуева — как живого. Могу представить себе и описать, как создавался этот шедевр фотоискусства.

В тот день кузнец сидел один в тёмной кузнице. Раздался стук в дверь, и Бурагим обернулся к ней, чтобы узнать, кто к нему пришёл. Огонь под кузнечными мехами и на железке, что лежала на наковальне, осветил

лицо кузнеца. В правой руке мастера большой молоток, рядом молоток поменьше. Лицо его выражает некоторое удивление, поскольку этого гостя он видит впервые…

Тогда в коридоре министерства фото Камиля Чутуева мигом унесло меня в те годы, когда верхом на коне я, ученик начальных классов, ездил в соседнее село к кузнецу. Когда я открывал дверь в кузницу, Бурагим вот так же оборачивался и очень ласково говорил: «Это ты, Мурад? Знаю, что тебя отец послал за подковами и гвоздями к ним. Привяжи лошадь к плетню и заходи, потом мы её подкуём». Именно с такими словами обращался ко мне живой кузнец. Но с фотографии он смотрел на меня совсем по-другому. Как?

Фото Камиля Чутуева