«Ведь это всё контекст — жизни, истории, искусства»

Зам. генерального директора Национального музея РД им. А. Тахо-Годи, искусствовед, историк искусства, галерист, куратор юбилейной ретроспективной выставки к 125-летию со дня рождения художника «МОЛЛАЕВ ЮСУФ. 1899–1964. Живопись. Графика» Джамиля Дагирова размышляет о выставке, о том, что в дагестанском изобразительном и монументальном искусстве не должно быть забытых имен и что можно для этого сделать.

Наследие «Культсанштурма»

Мой профессиональный интерес к дагестанским художникам «первой волны» зародился давно. Помню, когда я работала в музее изобразительных искусств, мне попались на глаза интересные работы Дмитрия Акиндиновича Капаницына (1895–1962). В музее я не смогла найти информацию о нём. Только в статьях искусствоведов Надежды Воронкиной и Зинаиды Гейбатовой-Шолоховой написано совсем по чуть-чуть. Было понятно, что этот художник стоял у истоков изобразительного искусства в Дагестане и незаслуженно обделён вниманием. Долгое время я собирала о нём сведения. Когда информация накопилась, мы провели выставку и издали каталог.

На прошедшей выставке работ Юсуфа Ахмедаджиевича Моллаева мы включили в экспозицию книги о дагестанском изобразительном искусстве. Их не так много. В каждой из них есть раздел о становлении дагестанского изоискусства. Больше всего написано о Джемале, а об остальных — крупицы. Но мне были важны детали: ссылки, наводки на события или имена. Я работала в архиве, нашла даже внучатую племянницу Дмитрия Акиндиновича. Еще подхлестнуло то, что его родной брат Павел Акиндинович долгое время работал фотографом в нашем краеведческом музее. Одна из сестёр была балериной или оперной певицей (информация пока не уточнена). Брат Георгий был артистом оперетты, в 1938–1956 гг. выступал на сцене Ростовского театра музкомедии. Вот такая творческая семья! Хотя отец, Акиндин Капаницын, был далёк от искусства, работал на железной дороге в Дербенте.

Когда в 2000 году отмечалось 100-летие художников Муэддина-Араби Джемала и Хасбулата Аскар-Сарыджи, работая в музее искусств, я придумала проект «Начало», который получился очень хорошим. И каталог, кстати, подготовили, но не издали. Основной целью этого выставочного проекта было проследить, с чего начинался творческий путь художников. Перейдя в Национальный музей, я продолжила работать над художественными проектами и изучать фонды этого музея. Вскоре наткнулась на большое собрание работ Моллаева! А меня давно интересовал вопрос, где они могут быть. В литературе читаешь: Капаницын, Юнусилау, Моллаев — основоположники… А работы-то какие у них и где? Какая-то нестыковка выходит. Видимо, так как специфика музея историческая, художественный фонд редко поднимали. Спасибо хранителю фонда ИЗО Барият Гамзатовой, долгие годы она бережно и ревностно хранила сотни работ наших основоположников.

Интересно, что «следы» одного художника дают информацию о другом, наталкивают на находки. Пока занимаешься Магомедом Юнусилау, хочешь не хочешь, обнаруживаешь информацию о Моллаеве. Ведь они вместе участвовали в «Культсанштурме», были в экспедициях по Дагестану. Это помогает реконструировать время, выстраивать направление дальнейших поисков. Например, Моллаев — кумык, и я стала общаться в чатах в надежде, что кто-то из кумыков подбросит информацию. Наверно, в прошлой жизни я была оперативником. (Смеётся.) Но информации удалось найти немного. Через историка Юсупа Идрисова вышла на Костекский школьный музей, который переслал серию уже известных, конечно, публикаций. Но среди них я выудила 3 новых источника! А буквально на днях по моему запросу о Юсуфе Ахмедаджиевиче Моллаеве в ГА РД и в РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства) мне прислали папочки. Еще нашла его очень красивые фотографии в Кунсткамере (Санкт-Петербург). Тоже сделала запрос, будем ждать ответа.

Что же касается работ Моллаева, то у них, конечно, и фондовые номера есть, и другая документация, но, пролежав в фондах с 1930-х годов, они практически никем не поднимались, не изучались и не выставлялись. Это ведь графика. Хорошо, каждую работу проложили калечкой. Кстати, на вопрос, когда и где они выставлялись, мы уже можем ответить, поскольку собрана информация по выставкам с участием художника. В перечне есть и персональные выставки.

Для справки

1928 — Отчётная персональная выставка по итогам летней практики студента ВХУТЕИНа Ю. Моллаева, Махачкала

1930 — Республиканская выставка, посвящённая 10‑летию ДАССР, Махачкала

1931 — Республиканская выставка «Кисть художника на службе революции», Махачкала

1932 — Отчётная выставка по итогам экспедиции «Культсанштурм», Дагмузей, Махачкала

1933 — Республиканская выставка дагестанского изобразительного искусства, Дагмузей, Махачкала

1935 — I Северо-Кавказская краевая выставка, Пятигорск

1938 — Республиканская выставка, посвящённая 70‑летию С. Стальского, СХ ДАССР, Махачкала

1940 — Республиканская выставка, посвящённая 20‑летию ДАССР, СХ ДАССР, Махачкала

1942 — Межреспубликанская выставка «Великая Отечественная война», Тбилиси

1942 — Всесоюзная художественная выставка к 25-летию Октябрьской революции «Наша Родина», Москва

1944 — Юбилейная республиканская выставка, посвящённая творчеству Г. Цадасы, СХ ДАССР, Махачкала

1945 — Республиканская выставка, посвящённая 25‑летию ДАССР, СХ ДАССР, Махачкала

1946 — Республиканская выставка изобразительного и прикладного искусства, СХ ДАССР, Махачкала

1947 — Республиканская выставка, посвящённая 30‑летию Октябрьской революции, СХ ДАССР, Махачкала 1950 — Республиканская выставка, посвящённая 30‑летию ДАССР, СХ ДАССР, Махачкала

1952 — Республиканская выставка, посвящённая 35‑летию Октябрьской революции, СХ ДАССР, Махачкала

1955 — Республиканская выставка, посвящённая 35‑летию ДАССР, СХ ДАССР, Махачкала

1956 — Республиканская выставка, СХ ДАССР, Махачкала

1960 — Республиканская выставка, посвящённая 40‑летию ДАССР, СХ ДАССР, Махачкала

1960 — Декада литературы и искусства Дагестана, Москва

1962 — Персональная выставка, СХ ДАССР, Махачкала

1963 — Отчётная выставка, СХ ДАССР, Махачкала

1967 — Республиканская выставка, посвящённая 50‑летию Октябрьской революции, СХ ДАССР, Махачкала

1970 — Выставка дагестанских художников, Грозный, Нальчик

1970 — Выставка дагестанских художников на празднике литературы и искусства в Северной Осетии, Орджоникидзе

1982 — Персональная выставка, посвященная 30-летию творческой деятельности художника, Махачкала

2014 — Тематическая выставка «Двое», ДМИИ им. П. С. Гамзатовой

2015 — Выставка «Дербент в изобразительном искусстве», Дербентский государственный историко-архитектурный и археологический музей-заповедник, Дербент

2017 — «Преодоление горизонта». Совместный выставочный проект СКФ ГЦСИ — РОСИЗО, Первой галереи, НМ РД. Представлена: КВЦ НМ РД, Махачкала; СКФ ГЦСИ — РОСИЗО, Владикавказ

2023 — Тематическая выставка «Дагестан праздничный», ДМИИ им. П. С. Гамзатовой

2024 — Юбилейная ретроспективная выставка к 125-летию со дня рождения «МОЛЛАЕВ ЮСУФ. 1899–1964. Живопись. Графика», Национальный музей РД им. А. Тахо-Годи

«Примирение кровников» На валу

Вы спросите, как художник, вовлечённый в такую активную творческую жизнь, был забыт и вспоминался только в связи с одной исторической картиной? Проблем много, однозначно на этот вопрос ответить трудно. Как музейные работы попадают на выставки? Обычно по запросу организатора (куратора). Как музейные предметы включаются в экспозицию? По запросу экспозиционного отдела и научного подхода. Но главное — если та или иная коллекция, фонд, серия изучены и опубликованы, то «витрина» ждёт их.

Обращу ваше внимание на несколько выставок. К выставке 1932 года по итогам экспедиции «Культсанштурм» я вернусь чуть позже. В 1935 году в Пятигорске прошла I Северо-Кавказская краевая выставка. В ней участвовали все дагестанские художники того периода: Николай Лаков, Евгений Лансере, Муэддин-Араби Джемал, Хасбулат Аскар-Сарыджа, Магомед Юнусилау. И Юсуф Моллаев, который получил 3-ю премию за картину «Примирение кровников». Благодаря этому художник стал известен в регионе.

Любопытная история произошла с этой картиной. Многие недоразумения с музейными коллекциями связаны с той порой, когда их разделил между дагестанскими музеями. Часть живописного фонда была передана в новый тогда музей изобразительных искусств. Поэтому (а может, и по другим причинам) отследить историю поступления многих картин в музей Ю. Моллаев. Бекмурзаев Ахмед, лучший ликвидатор, комсомолец, с. Мехельта. затруднительно. Картина «Примирение кровников» стала канонической работой Моллаева, которая часто выставляется в Дагестанском музее изобразительных искусств и публикуется в энциклопедических справочниках, в специальной научной литературе, когда речь идёт о первых шагах дагестанского изобразительного искусства. И вот копаюсь я в музейных фондах, благо у меня на руках списки, и вдруг натыкаюсь на такое же название. Спрашиваю: «Может, это ошибка, и это та работа, которую передали вместе с таркинскими пейзажами Моллаева при формировании изомузея?» Когда мы недавно делали выставку, посвящённую Магомеду Юнусилау, то включили и работы автора, которые в то же время были переданы в соседний музей. Больше передали, конечно, работ Лансере, Лакова и Джемала. А сотни работ этих мальчиков (Ю. Моллаева и М. Юнусилау. — Ред.) посчитали, наверно, не такими ценными. А Моллаев ведь был большой труженик…

В общем, я стала дальше копать. Чтобы было понятно, я должна пояснить некоторые музейные реалии. Дело в том, что в советское время условия хранения в музее оставляли желать лучшего. Не хватало экспозиционных и фондовых помещений и оборудования, особенно для больших картин. Для них, увы, не было места в залах, а в фондах тем более, оттого и хранили их «на валу» (накатывали на деревянные барабаны). Музей уже находился в новом большом здании с внутренним двором, закончился ремонт, наконец фонды стали доступны, и при первой возможности мы достали валы, раскатали и обнаружили среди ряда живописных холстов… «Примирение кровников»! Я сфотографировала и стала сравнивать. Оказалось, это разные картины, вернее, варианты.

В 2019 году, когда я собирала материал для энциклопедического справочника (Дагирова Д. А. Изобразительное искусство Дагестана. XX–XXI вв.: энциклопедический словарь-указатель. — Махачкала, 2020. — Ред.), несколько месяцев работала в госархиве, собирала сведения по первым художникам. И там натыкаюсь на две бумажки! В одной из них написано, что Управление по делам искусства при Совнаркоме ДАССР заказывает Ю. Моллаеву картину «Примирение кровников» для Всесоюзной художественной выставки в Москве, посвященной 25-летию революции «Наша Родина». Дата исполнения: 1 июля 1941 года – 20 июля 1942 года. Стоимость — 12 000 рублей. Указаны также размеры и другие требования. И тогда путем сопоставления изображений и размеров было определено, что наша, в НМ РД, картина, реставрированная и надетая на подрамник специально к выставке реставратором музея Анной Самарской, является той, победной, 1935 года, отмеченной в Пятигорске. А в Дагестанском музее изобразительных искусств хранится авторский повтор, который был сделан по заказу правительства. Главным аргументом оказалась разница в размерах работ.

И вот ещё что важно. Видно, что первая работа написана по вдохновению, по первому посылу. А вторая такая… правильная, приглаженная, с исправленными недостатками, и там меньше фигур изображено, упрощена композиция в целом, пейзаж на дальнем плане. Да, герои картин — скорее всего, собирательные образы, черты которых Ю. Моллаев перенёс с портретных зарисовок, сделанных во время «Культсанштурма». Ведь это был госзаказ, и художники должны были зафиксировать участников этих встреч: ликвидаторов безграмотности, их учеников — взрослых и детей. Эти портреты, как мы понимаем, для нас являются самой большой ценностью в наследии Юсуфа Моллаева. То, как работали в экспедициях, — это настоящий подвиг художников. Они работали профессионально, тщательно подписывая каждый лист. Собрав все эти записи, я выстроила и маршрут их путешествия, и контингент людей, с которыми художники встречались, и многое другое. Художники зафиксировали много деталей своего времени. Эти портреты являются и художественным произведением, и историческим источником.

Здравствуйте, мальчики!

Сейчас становится самостоятельной дисциплиной и набирает обороты «визуальная история». В России интерес к изучению истории через произведения искусства возник сравнительно недавно. На выставке «Магомед Юнусилау (1907–1975). Певец родного края» я обратилась к историкам: «Не стоит черпать всю информацию только из письменных источников, изучайте вот эти работы, и многие моменты истории станут вам понятнее». Например, у Юнусилау в портретной галерее экспедиции мы видим множество портретов гергебильцев и гимринцев, они все подробно подписаны, с именами и датами. Наш Гимринский филиал сделал выставку копий всех «гимринцев и гимринок» в своем музее. И многие сельчане не только впервые увидели своих предков, фотографий которых по известным причинам не было в семейных архивах, но и узнали, кем они были, чем занимались. Но, замечу, такие же «галереи портретов» есть и у Моллаева, и у Джемала, и сравнительный анализ портретного творчества всех трех авторов еще ждет нас, предвещая невероятные открытия.

Вернёмся к выставке Юсуфа Моллаева.

Юсуф Моллаев — выходец из селения Костек, в детстве окончил там 4 класса русской школы и позднее год проучился в высшем начальном училище Хасавюрта. Будучи грамотным человеком (что было тогда редкостью), он работал в разных организациях, пока не перебрался в Махачкалу, где в 1924 году устроился на ткацкую бумагопрядильную фабрику им. III Интернационала.

Именно здесь начинается его становление как художника. Еще в детстве он засматривался на красивые картинки на коробках, книгах, журналах. Вероятно, начал подражать (этим грешили все наши основоположники), а уже на фабрике, в свободное от учебы в фабзавуче время, начал писать портреты. Это заметил заведующий фабзавуча и предложил написать портреты ученых, революционеров, товарищей для школы. Именно эти рисунки вскоре попались на глаза посетившей фабрику комиссии ДагЦИКа, которая рекомендовала ему учиться на художника. Это событие запустило длинный путь художественного обучения молодого Юсуфа: начиная с 1925 по конец 1931 года он обучался в художественно-промышленном техникуме в Бахчисарае, позже, выдержав экзамены, — в Высшем художественно-техническом институте (знаменитый ВХУТЕИН) в Москве. Окончил учебу Моллаев в институте пролетарского искусства (бывшая АХ) в Ленинграде.

Юсуф Моллаев получил специальность «художник-декоратор театра» и в начале 30-х годов вернулся в Махачкалу, как и остальные художники «первой волны». Их направлял на учёбу Наркомпрос, потому что республика нуждалась в профессиональных кадрах во всех сферах жизни, и в художественной — тоже.

Могли ли они остаться в столице и реализовать свой талант более продуктивно, ведь почти всем им предлагалось продолжить работу в столице? Но эти молодые ребята были «идейными»: они горели идеей создать свою дагестанскую художественную школу.

В Махачкале они оказались на одной творческой орбите, здесь складывалось сообщество новых творцов — писателей, художников, музыкантов. Они почувствовали себя элитой. Именно тогда у многих из них появились творческие псевдонимы, которые мы знаем сегодня. Мухутдин Абдулмеджидович Джемалов стал Муэддин-Араби Джемалом, Магомед Каир-Магома Юнусов стал Юнусилау, Хасбулатов стал Хасбулатом Аскар-Сарыджа.

Все они были участниками идеологического фронта и через картины, тексты и музыку призваны были отражать становление нового строя и достижения нового Дагестана, бороться с пережитками, разъяснять новые законы, распространять светские традиции в культуре и быте горцев. Погружаясь в эту эпоху, я удивляюсь, как художников не коснулись репрессии — таких свободомыслящих, эмоциональных. Они, как и многие заметные люди довоенного времени, ходили по краю.

В стране Советов не приветствовался образ свободного художника, поэтому новые творческие кадры по возвращении с учебы были сразу же прикреплены к организациям — музею, издательству, театру, газетам. Юсуф Моллаев в разное время работал сотрудником, заместителем директора музея и художником. В 1933 году его направили в Государственный исторический музей на девятимесячные музейные курсы.

На выставке представлено много работ, которые носят явно иллюстративный, повествовательный характер. Это видно по тематике: расстрел революционеров, рытье окопов, работа фабрик, рыбных промыслов, махачкалинские здания и улицы. Все они создавались по договору с музеем для новых экспозиций.

Все работы, написанные Ю. Моллаевым во время экспедиции «Культсанштурм», как и других участников, были приобретены музеем по договору и вошли в основной фонд. Интересен ценовой диапазон рисунков: в отчетных ведомостях мы видим цены в 20, 10 рублей или 2 рубля за лист.

Мне очень хочется узнать больше о времени их учёбы в Москве и Ленинграде. Наверняка там есть много интересного, что могло бы уточнить биографию художников. Кто были их друзья-сокурсники, каким был круг их общения? Возможно, были письма друг к другу, общие фотографии, воспоминания, совместные работы. Нужно поднимать историю ВХУТЕИНа, ИПИ и других вузов, находить имена возможных сокурсников, и в их биографиях и библиографиях, возможно, обнаружить своих «первых».

Семь лет Моллаев возглавлял правление Дагестанского товарищества «Художник» (отделение Художественного Фонда РСФСР). Худфонд в послевоенные годы был сродни производственному предприятию. Это была сила! Фонд занимался распределением между художниками не только государственных заказов на оформление объектов, создание памятников и написание картин, но и художественных материалов: краски, холстов, гипса и многого другого, необходимого в работе. Это была масштабная организация, начало которой положил Моллаев, отказавшись, по сути, от личной творческой работы.

Еще раз вернусь к выставке Юсуфа Моллаева. Придумала для её популяризации такую историю: у нас в Национальном музее работают шесть гидов, которым было предложено выбрать по одной работе и написать к ним небольшой рассказ. Они выбрали махачкалинские зарисовки: школа, вокзал, мединститут, больница, 13-я школа и так далее. Я договорилась с «Дагестанской правдой» об их публикации. Хочется представить этого художника дагестанцам, которого они не знают, как будто его не было! Так же к нему и искусствоведы наши относятся. Я, наверно, сейчас говорю больше как историк, чем искусствовед. Ведь это всё контекст — жизни, истории, искусства. Одно по отдельности от другого не существует. Жизнь художника важно рассматривать как неотъемлемую часть исторического периода изобразительного искусства и республики в целом. В те годы это были совсем молодые мальчики. Им бы жить, гулять, веселиться. А они на себя такую ношу взвалили! С одной стороны, престижно быть художником, но ведь это ещё и ответственность большая, и тяжелый труд.

Для меня показательны поступки нескольких известных людей. В 1926 году Халил-бек Мусаясул оканчивает академию художеств в Германии, в 1927 году музыкант и композитор Дженнет Далгат — консерваторию в Лейпциге. Оба они были отправлены на учёбу и получали стипендию от правительства Дагестана. Халил-бек не возвращается. Алибек Тахо-Годи пишет ему письмо, в котором просит художника вернуться на родину. Наверно, Халил-бек колебался, но всё же предпочёл остаться в Германии. А Дженнет возвращается… Куда? В Махачкалу, которую она почти не знает. Урахинка по рождению, большую часть жизни она прожила во Владикавказе, где, кстати, и будет похоронена в 1938 году. Дженнет сочиняла мелодии в разных жанрах, перерабатывая дагестанские народные мелодии. По сути, стояла у истоков композиторской и музыкально-педагогической школ Дагестана. Огромное спасибо ей! Но об этом ли она мечтала, оканчивая академию? Ведь она давала концерты в Европе и могла рассчитывать на композиторскую славу. Но сделала другой выбор. Двадцатый век должен запомниться именно благодаря таким поступкам, такой, ставшей совсем редкой в наше время прагматизма, жертвенности. Особенно это было важно для Дагестана, где многое надо было создавать буквально от нулевой отметки.

Архивация искусства

В 2025 году исполнится 130 лет художнику и педагогу Дмитрию Капаницыну, и я надеюсь, что мы представим работы художника и его учеников в полном объёме.

В этом году у нас также юбилеи художников Хасбулата Аскар-Сарыджа, Муэддина-Араби Джемала и композитора Готфрида Гасанова. Музей готовит новый проект-выставку: будет представлена только живопись Джемала, которая из-за больших размеров также редко экспонируется. Это очень лю-бо-пыт-но! Например, мы достали вал с картиной «Чабаны» (3,80 на 2,80 метров!). Ту самую, которую заказали художнику в 1936 году на I республиканском съезде овцеводов. Кстати, в личном деле Моллаева значится картина «Сулейман Стальский на съезде овцеводов», правда, где она сейчас и какова её судьба, узнать пока не удалось. Полотно «Чабаны» хорошо сохранилось, хотя холст был даже без грунтовки. Видимо, Джемал понимал, что это разовая вещь, декорация. Но музей её сохранил. Это действительно хорошая работа, о ней высоко отзывались в своих исследованиях искусствоведы М. Магомедова-Чалабова и З. Гейбатова-Шолохова, хотя видели её в эскизах и на старых фото. Как и в случае с «Примирением кровников», нас ждет премьера! Я её пока мельком видела, когда недавно развернули, чтобы сделать замеры для подрамника.

Несколько эскизов к картине «Чабаны» (многофигурная композиция: изображена группа чабанов в папахах, с ярыгами в руках; они смотрят на волка, которого держит за голову один из чабанов; на дальнем плане горы, отара овец) хранятся в обоих наших музеях.

Всех любителей истории и искусства ждёт такая же ошеломительная встреча с оригиналом эпического и популярного (в Интернете) полотна М. Джемала «Провозглашение автономии Дагестана» (холст, масло, 180х280).

Главное, чтобы эти замечательные страницы нашей истории после выставок не намотали на валы и не упрятали в фонды! В начале 2025 года руководством музея принято важное решение: установить масштабные восстановленные полотна Юнусилау, Моллаева, Капаницына и Джемала в разных локациях постоянной экспозиции музея (пролеты, фойе, проходы между залами). Будет интересно!

Возвращаясь к теме художников «первой волны», ещё раз замечу, что книг, изданных по их творчеству, очень мало. Большинство статей и публикаций носили описательный характер ряда работ или циклов, много было взаимного цитирования и практически отсутствовал критический подход. Власть ввиду сложившихся по той или иной причине обстоятельств назначила Джемала «главным художником» Дагестана, но мне кажется, что это не совсем правильно. Только глубокий и тщательный анализ творчества всех художников может приблизить нас к истине. Джемал много сделал для становления нового искусства, но те, кто шёл рядом, сделали для него не меньше, ведь у каждого была своя стезя. Нужны серьезные искусствоведческие исследования! Известный дагестанский культуролог и философ Дибир Магомедович Магомедов занимался историей дагестанского искусства — вот это был подход! Теоретически подготовленный анализ с философской основой. Но конкретно художниками никто основательно не занимался. Исключение, может быть, составляет работа о Х. Аскар-Сарыдже Зинаиды Гейбатовой-Шолоховой (Гейбатова-Шолохова З. А. Хасбулат Аскар-Сарыджа: жизнь и творчество. — Махачкала: Юпитер, 2000. — Ред.). Да и по прикладному искусству практически ничего нет. Парук Муртузалиевич Дебиров ушёл из жизни — и всё, некому изучать! Хотя бы его архив использовали и продолжили так необходимые исследования — время безжалостно именно к прикладному искусству Дагестана. Весь научный визуальный архив Дебирова ныне в фондах Национального музея и открыт для исследователей.

Если бы у нас получилось создать библиотеку по дагестанской культуре и искусству, наподобие библиотеки при Лосевском центре (Библиотека «Дом А. Ф. Лосева» — мемориальный и просветительский центр, посвящённый жизни и творчеству выдающегося русского мыслителя А. Ф. Лосева. — Ред.)! Всё, что учёный собрал в своей личной библиотеке — доступно. Уникальные издания, которые там можно изучать бесплатно. Вот и нам хорошо было бы собрать воедино архивы наших исследователей: Н. Воронкиной (хранится в ДМИИ), П. Дебирова, Д. Магомедова, М. Маммаева и др. Кстати, прекрасный архив собирает Издательский дом «МавраевЪ» (ООО НПЦ «ДАРС»). Вот бы всё это объединить в один ресурсный центр (хотя бы электронный)! Мечта! А сколько бесценного нетронутого дагестанского материала лежит в фондах федеральных музеев (РЭМ, Музей ДПИ, Музей Востока, Кунсткамера, ГИМ и др.).

Мне очень импонирует деятельность «Гаража»: они занимаются архивацией искусства (музей «Гараж» и его так называемое открытое хранение коллекции российского искусства 1980–2020 гг. — Ред.). Сейчас это направление очень актуально. Мы (как человечество) находимся в том периоде, когда пришла пора всё наработанное и собранное архивировать.

Архивы «первых» бедны и малочисленны, и мы их по крупицам пополняем, аккумулируя всё найденное в каталогах и альбомах. А вот архивы современных (советских и постсоветских) дагестанских художников сегодня — это внушительный массив из более 300 персональных и выставочной работы папок, который был собран за последние 20 лет и послужил основой для создания энциклопедии. В ней вы прочитаете сжатую информацию о художнике или институции, а в библиографическом разделе — ссылки на статьи. А в моей архивной папке, скажем, лежит та самая статья. И именно в ней исследователь найдёт многое для себя и для продолжения своей работы. Вот только какая институция примет такой архив? Пока ответа нет. Но ведь всё это тоже контекст — жизни, истории, искусства.

Фоторепродукции предоставлены Национальным музеем РД им. А. Тахо-Годи