Портрет на ковре

Разговор на дорогах Табасаранского района с главным художником Табасаранского драматического театра Абдурахманом Малаалиевичем Османовым, членом Союза художников России, заслуженным художником Республики Дагестан, — конечно же, о коврах, а ещё об изобретениях, возрождении, памяти предков и ответственности перед потомками.

Ковёр как мастерство и искусство

Табасаран. Перед каждым, кто произносит название этого южного района Дагестана, возникает образ ковра: красивого, прочного, ворсового с изящным рисунком или уникального по орнаменту безворсового «сумаха».

Ковры с традиционными этническими узорами вручную изготавливали в Дагестане с незапамятных времен. Их ткали лезгины, табасаранцы, азербайджанцы, горские евреи, кайтаги, кумыки и аварцы — все народы Дагестана. Если ворсовые ковры — преимущественно лезгинские, табасаранские и азербайджанские, то паласы ткались в каждом дагестанском селе. И у каждого такого ковра причудливые узоры, названия которых нередко взяты из местного языка, его топонимики. Дагестанское ковроткачество — это очень глубокое, красивое искусство, известное всему миру.

Ковры ткут только женщины. Испокон веков это считалось почетным и достойным занятием — лучшие традиции коврового искусства сохранялись поколениями ковровщиц и передавались от матери к дочери.

В подготовке пряжи используют стойкие натуральные красители, которые получают из местных растений. Например, отваром из кожуры грецкого ореха можно создать градацию оттенков цвета от желтого до черного: бежевый, светло-коричневый, темно-коричневый. Кожуру грецкого ореха варят в котле или казане вместе с шерстью, нитки вынимают через некоторое время — в зависимости от цвета, который хотят получить. К примеру, до получения черного цвета шерсть нужно варить больше часа. Красильный эффект дают барбарис, корень марены, луковая шелуха. Благодаря натуральным красителям можно получить более 12–15 сложных цветов пряжи.

За годы советской власти ручное ковроткачество стало самым распространенным художественным промыслом в Дагестане. После развала СССР разбросанные почти по всей республике ковровые фабрики и цеха были расхищены, здания, помещения проданы за бесценок. Когда-то крупные ковровые артели с просторными светлыми помещениями пришли в упадок, многие из них закрылись.

Ковроткацкие фабрики и станки сохранились лишь в некоторых селах Ахтынского, Касумкентского, Табасаранского и Хивского районов. Ковроткачество держится на энтузиазме людей, которые без ковров жить уже не могут. Но одного энтузиазма мало.

Художник по призванию

В Табасаранском районе я оказалась благодаря Абдурахману Малаалиевичу Османову, уроженцу села Хараг.

Абдурахман Малаалиевич — профессиональный художник, с отличием окончил Дагестанское художественное училище им. М.А. Джемала и художественно-графический факультет Кубанского государственного университета. Он не только пишет картины, оформляет театральную сцену, но и создает эскизы для портретных ковров ручной работы.

Ткут такой ковер, конечно же, мастерицы по специальной технологии ворсового ковроткачества. У портретных ковров есть одна особенность: чем больше плотность коврового покрытия, тем качественнее вытканный рисунок, а значит, точнее и чётче черты лица. Это хороший подарок на праздник или юбилей. Каждое изделие — не просто копия образа, а творческое переосмысление наследия предков. Каждый мастер находит свой художественный язык. Портретные ковры по эскизам Абдурахмана Османова хранятся в музеях и частных коллекциях по всему миру.

Раньше Абдурахман Малаалиевич работал один, сейчас ему помогают сыновья — Юсуп и Юнус, тоже художники.

— Моя семья, мои дети — мы живем среди ковров. Как в соревновании ашугов, я уже могу оставить свой «инструмент» сыновьям и уйти на отдых. Но я художник, «болею» за ковры и хочу успеть сделать всё возможное для возрождения ковроткачества, которое, как это ни прискорбно, навсегда уходит.

Мы получили ковровое искусство от предков, как и другие художественные промыслы, такие как кубачинские ювелирные изделия и вышивка, унцукульская насечка, балхарская керамика, ставшие визитной карточкой Дагестана. Если мы не возродим, не сохраним их, потомки не простят нам этого.

Ковер с душой

Ковры ручной работы с традиционными орнаментами и мотивами по-прежнему актуальны и востребованы. Их ценность в том, что в них вложена душа ковровщицы, которой нет ни у одной суперсовременной машины. Это высококвалифицированный труд и бесценное наследие предков.

Ковер ручной работы уже не утилитарный бытовой предмет, а дорогое произведение искусства. На изготовление одного ковра зачастую уходит от одного года до трех лет, и от мастериц требуются огромное усердие и усидчивость. К сожалению, ковровщиц в Дагестане остаётся всё меньше.

В советские времена месячная норма выработки ковровщицы составляла 0,7 кв. м. Сейчас мастерица получает от 16 тысяч рублей и выше за 1 кв. м. Но и за такую цену очень сложно найти ковровщиц, потому что это очень сложная работа, требующая знаний, цветоведения и других навыков. Прокормить семью на такие деньги тоже невозможно.

— Всем женщинам, которые сохраняют и передают мастерство ковроткачества, я бы при жизни поставил памятник, — восхищенно говорит Абдурахман Малаалиевич. Жена Абдурахмана Османова — Зейнабат, по специальности биолог, но как истинная табасаранка тоже с детства ткёт ковры. По мнению мужа, таких умелых мастериц, как она, можно по пальцам пересчитать.

Изобретатель по велению души

— Возродить производство ковров в Дагестане в масштабах прошлого, на мой взгляд, невозможно. Тенденция времени — автоматизация производственных процессов. Однако современные технологии можно использовать для поддержки ручного ковроткачества.

Абдурахман Османов — художник по призванию и изобретатель по велению души. Вместе с сыновьями он изобрел устройство, которое позволяет ткать ковры по технологии ручного ковроткачества, повысив производительность в десятки раз.

— Если вручную ковер размером два на три метра ткётся в течение 4–5 месяцев, то, используя наше устройство, его можно соткать за 8–10 часов, и не важно какой рисунок. Мы автоматизировали процесс ковроткачества и связали устройство с компьютером. Изобретение запатентовано. В ФГБУ «Федеральный институт промышленной собственности» проведена экспертиза устройства и подтверждена его производительность.

В планах – выпустить экспериментальные образцы ковроткацких станков в сотрудничестве с уникальным в России предприятием, где налажен выпуск автоматизированных ткацких станков – Чебоксарским ООО «Техмашхолдинг». Однако это не снимает остроты вопроса об инвестициях. Наша цель — не заработать деньги, а возродить ковроткачество. Ковры по себестоимости получаются дешевле, качество даже лучше. Да, это машинное ковроткачество, но благодаря ему можно субсидировать мастериц и повысить оплату ручного труда ковровщиц.

Возрождение ковроткачества

По мнению Абдурахмана Османова, есть два пути возрождения ковроткачества в Дагестане. Первый — централизовать производство ковров, передав его в руки государства, которое будет субсидировать, платить адекватную зарплату и получать прибыль. Второй путь — за счет автоматизации производства увеличить объемы выпускаемой продукции и продаж, что в свою очередь позволит материально поддержать ручной труд ковровщиц. Сохранившиеся ковровые фабрики могут послужить отправной точкой в реанимации коврового производства в Дагестане.

Кроме того, как считает художник, необходимо продолжать создавать и развивать центры обучения ковроткачеству при общеобразовательных школах и школах искусств на местах, где традиционно занимались этим видом народного промысла. И такие примеры есть в Межгюле, в Ахты.

— Хорошо бы также открыть цеха по окраске ковровой пряжи натуральными красителями и сделать многое другое, чтобы попытаться снова выйти на международный рынок. Азербайджан мы не догоним, но опыт этой республики можно использовать, — с жаром продолжает Абдурахман Малаалиевич.

Кужник

За окном мелькали пейзажи Табасаранского района. Разговор, затрагивающий «больную» для собеседника тему, был эмоциональным и грозил продлиться до темноты.

— Хотите своими глазами увидеть ковровую фабрику?

Машина повернула в сторону селения Кужник.

Мы подъехали к зданию небольшой ковровой фабрики, больше похожей на артель. Она оказалась закрыта. Июль. Все мастерицы в это время были на сборе сена. Разговор с местными жителями, телефонные звонки. Специально для нас четыре мастерицы вернулись в цех показать свою работу.

У каждой ковровщицы свой ковровый крючок, на котором написано имя мастерицы, под чью руку он прилажен. Движения быстрые, ладные. Глухой звук отрезаемой натянутой нити задает ритм слаженной работе. За станком сразу несколько женщин.

Табасаранские ковры отличаются обилием цветов и полутонов (доходит до 24 оттенков), часто используемые среди них — фиолетовый, зеленый, малиновый, голубой цвета. В быту ковры служат до 300–400 лет.

Основу коврового рисунка составляет геометрический орнамент со множеством вариаций узоров. Каждый узор имеет своё название, чаще всего по географическому месту его происхождения, например, «Ахты», «Микрах», «Дербент», «Ерси»; или по имени женщины, которая его придумала; по внешнему сходству с животным, растением или другим предметом, образом. Узоры хранят в себе уникальные символы, в которых содержатся знания, наставления и пожелания будущим поколениям. Ковры могут служить оберегом для своего хозяина.

— А этот узор по кайме мы называем «невесты», — объясняют мастерицы.

— А женихи где?

— «Женихи» вон там, на лошадях скачут, — смеются женщины.

Мнение эксперта

Шахнабат Алимагомедова — табасаранка, потомственная мастерица, художник, директор Центра этнической культуры в Махачкале:

— Ковровщиц сегодня осталось мало. Я испытываю боль от того, что эта красота может уйти незаметно и безвозвратно. Нужно передавать знания будущему поколению. В исламе сказано, что передавать знания — это садака, добровольная милостыня, которую ты отдаешь, получая за это награду от Всевышнего.

Навыки ковроткачества приобретаются с самого детства. Если не учиться этому с ранних лет, будет сложно стать настоящей ковроткачихой и органично впитать все необходимые знания. Сейчас молодежь умеет создавать по рисунку несложные ковры. Но это не ковроткачество в его истинном понимании: освоить все этапы мастерства — это очень сложный процесс и высококвалифицированный труд.

В советское время на ковровых фабриках была градация мастерства по разрядам: ковроткачиха третьего разряда, четвертого, пятого и самого высокого — высшего разряда. Они получали за работу в зависимости от её качества и сложности выполнения.

Я согласна с Абдурахманом Малаалиевичем в том, что ручной труд ковровщиц нужно субсидировать. Возрождение ковроткачества без участия государства невозможно. Объясню почему: ковер — это продукт, за который сразу невозможно получить деньги. Это сдельная работа за квадратные метры. Сначала делаешь ковёр, потом ждёшь, когда продадут и перечислят деньги. Но нужно ведь не только ждать, но и жить. При нынешних условиях человек не может долго ждать оплаты, или у него должна быть финансовая «подушка безопасности».

Даже те же самые энтузиасты, которые занимаются возрождением ковроткачества в Дагестане, не могут в большом объеме вкладывать средства в развитие — к этому должно подключиться государство. Или это должен быть крупный инвестор, который может позволить себе пять лет ждать отдачи от инвестиций. Большое значение также имеют грамотно составленные договоры для экспорта. А ценители произведенных вручную ковров и желающие их приобрести есть, как и в целом спрос на настоящее ковровое качество.

Обидно, что мы теряем такое красивое искусство. Да что там! Мы языки теряем, не только его! Дети в селах разговаривают между собой уже не на родном языке. Это неизбежные и необратимые процессы глобализации. Но у меня всё равно остаётся надежда, что дагестанское ковровое искусство не будет утеряно и сохранится как прекрасный промысел моего народа.

Каким будет настоящее и будущее дагестанского ковроткачества? Вопрос, который ждёт ответа, а главное — действия.

Фото автора