ОБЪЯТЬ НЕОБЪЯТНОЕ

Фото предоставлены пресс-службой ДМИИ
и лично А.Б. Мусаевым

В марте 2022 года в залах Дагестанского музея изобразительных искусств им. П.С. Гамзатовой открылась персональная выставка заслуженного художника Российской Федерации, почетного члена Российской академии художеств, профессора Абдулзагира Бозгитовича Мусаева — «Ковчег».

Творчество Мусаева несёт в себе много символических смыслов, которые наделяют его произведения высоким духовным содержанием. Не избежало символизма и название проекта. Ковчег выступает знаком спасения, надежды на вечное продолжение жизни в мире, где уживаются много людей и существ в их неповторимом многообразии, где жизнь стремительно меняется, но сохраняется в её базовом гуманистическом содержании. Название определило основную концептуальную идею экспозиции.

Феномен персональной ретроспективной выставки состоявшегося художника сложен тем, что куратору необходимо выстроить экспозицию так, чтобы показать развитие мастера в быстро текущем времени, меняющемся пространстве, и при этом сохранить целостность мировоззренческого концептуального показа. И не случайно выставка открывается полотном «Ковчег», написанным в 2021 году (160х160). Название отсылает к ветхозаветному сюжету о Ное и Всемирном потопе. Но явного следования библейскому сюжету с точки зрения его литературного наполнения здесь нет. Полотно следует рассматривать с учётом законов семантики. Эта картина внушает зрителю чувство надежды и веры в спасение даже в самые нелёгкие времена.

А завершается экспозиция триптихом «Пророк» (140х270), написанным в 2010 году. В нём не прочитывается ни ветхозаветный, ни новозаветный сюжет. Но оно всё равно вызывает у зрителей ассоциации с религиозной темой. Работа выполнена в холодной, «стальной» колористической гамме, в целом не свойственной живописной стилистике художника. Художественный образ полотна, решённый вне определённой религии, — предупреждение человечеству, метафора упадка духовности и морали в современном обществе. И между этими двумя программными полотнами — целый мир образов, рождённых безудержной фантазией и опытом художника-мыслителя. Широта его интересов в искусстве отражает своеобразие его характера, жадного до впечатлений, поисков новых художественных форм. Он пишет, рисует, расписывает ткани, создаёт монументальные произведения, эскизы театральных постановок и костюмов, преподаёт. В станковой живописи ему подвластны все жанры: историческая и тематическая картина, портрет, пейзаж, натюрморт.

Экспозиционный замысел выставки основывался на контрасте.

Рядом с полотнами вполне реалистическими, отвечающими правилам объективного восприятие мира, вдруг разместились произведения, где практически едва улавливались узнаваемые изоморфные формы. Или параллельно с выдержанными в сдержанной колористической гамме картинами нашлось место вещам, поражающим богатством живописной стихии; рядом с полотнами на серьёзные исторические темы — камерные лирические произведения. Зрителей такой показ наследия мастера повергал в изумление, казалось, что это результаты творчества разных художников. И, тем не менее, они объединены целостным художническим восприятием мира и честностью художника перед собой и зрителем.

Цельность личности Мусаева как художника заключается в том, что он никогда не берётся за темы, которые его не волнуют, в которых он не находит возможности проявить своё отношение к миру.

Главным объектом его творчества всегда является человек: то, что происходит в его душе, то, что поднимает его над обыденностью. А возвышают человека любовь, сомнения, нравственная чистота, интеллект, нелёгкий жизненный опыт, твёрдость духа, незаурядность характера. Все эти качества Мусаев находит в окружающих его людях, в тех, кого он ценит, уважает, чьи поддержка и дружба окрыляют его («Моя бабушка», «Наташа», «Скандарбек Тулпаров», «Тима» и др.). Объектом внимания становятся для художника житейские ситуации, домашние заботы, каждодневный труд героев. Но эта «обыкновенность», увиденная взглядом не этнографа, а поэта, возводится в произведениях Абдулзагира Мусаева до уровня тонких лирических метафор («У моря», «Старая фотография», «У фотографа» и др.).

Красота человека понимается Мусаевым как гармония духовного и физического совершенства. Эта позиция определяет большой интерес художника к изображению красоты человеческого тела. Женскую красоту он считает высшим творением природы, поэтому тема обнажённой натуры является одной из излюбленных. Она звучит и самостоятельно, и вплетается в конкретные сюжеты. Подобные мотивы нередко кажутся одномерному сознанию невозможными в предлагаемом контексте. Тем не менее, они вносят в них трепетное дыхание жизни.

Никогда художник не допускает какой-либо иронии или шутки в изображении человека, ибо бережёт его, как хрупкое, ранимое существо.

Зримо или незримо человек присутствует и в пейзажах живописца, что сообщает природному ландшафту определённое настроение. Жизнь природы «очеловечивается». Она пробуждается, расцветает, стареет, радуется и грустит, томится в ожидании, плачет и ликует («Возвращение», «Буйволы на снегу», «Ожидание», «Озеро»).

Гуманистическое содержание станковых полотен Абдулзагира Мусаева находит воплощение в совершенной художественной форме.

Он проявлял себя уже на ранней ступени творчества как хороший рисовальщик и ищущий живописец. Он умеет не погрешить против правды и найти ту меру гармонии и условности, которая необходима в каждом конкретном произведении.

В начале творческого пути первое, что определяло Мусаева, — это его целеустремлённость. Он смотрит на мир, выделяя в нём красоту. И даже если художник отображает трагическое в жизни, он утверждает величие красоты и её вечность в мире («Агрессия», «Эпитафия», «Идут»).

1990-е годы определяют некий новый рубеж в станковой живописи Мусаева. Его полностью захватывает стихия колористической и формальной игры. Он отходит от конкретики реальности, исследует исторические пласты культурного наследия восточных и средиземноморских народов, черпая из этого неиссякаемого источника темы и образы своих новых полотен. За многообразием цветовых пятен, насыщенных фактурной игрой, можно разглядеть конкретные фрагменты объёмов тел людей и животных. Их узнавание отсылает зрителя то в Древнюю Грецию, то в Иран, то в Месопотамию, то в Византию. Художник удивительным образом не столько воспринимает стилистику искусства этих регионов, сколько с помощью образного многообразия их мифологем создаёт свой собственный мир, в котором они обретают новый стилистический язык. Эта наполненная гедонизмом живопись несёт эстетическое наслаждение и чувственную радость, сублимируя неудовлетворённое чувство красоты как автора, так и зрителя («Золотой бык», «Охота на барса», «Гейша», «Встреча»).

Те же годы были отмечены пристальным интересом мастера к истории дагестанского народа. Появляется монументальное полотно «XVII век. Шавхалы после междоусобиц». В прошлом любого народа, как правило, выделяют этапы великих побед, подвиги героических личностей, их трагические судьбы. Но часто истина находится в малопримечательном историческом эпизоде, состоявшемся благодаря не внешнему героизму, а преодолению гордыни и признанию собственной неправоты. Эта идея и стала главной в полотне Абдулзагира Мусаева.

По своей базовой специальности Мусаев — монументалист. Именно произведения для зданий общественного назначения принесли художнику широкое признание как публики, так и специалистов.

В 1985 году Абдулзагир Мусаев совместно с Арсеном Кардашовым (живёт и работает в Санкт-Петербурге) создаёт декоративное оформление фойе Аварского театра — выполненные на шёлке в технике батика шторы на окнах. В росписях удивительным образом переплелись мотив героики истории Дагестана и поэтика его природной первозданности, монументальная тема и утончённая лирика, крупные цветовые плоскости и тонкий рафинированный рисунок.

В 2001 году Министерством культуры РД было решено украсить интерьеры фойе строящегося тогда нового здания Кумыкского музыкально-драматического театра им. А.-П. Салаватова произведениями, призванными внести национальный колорит в строгую архитектуру европейского стиля. Работу по созданию живописного оформления интерьеров поручили Мусаеву, и в 2002 году появилась серия ковров, объединённых общим названием «Театр». Композиция и фактурный строй этих произведений отличается богатой полифонией форм и колористических приёмов. Фигуры стилизованы, что, однако, не препятствует их узнаваемости.

В середине 2000-х годов одним из важных этапов в творчестве Мусаева стали монументальные росписи в Свято-Успенском кафедральном соборе Махачкалы. Мастер с учениками выполнил художественное убранство всего интерьера собора, создав грандиозную по масштабам монументальную роспись общей площадью 873 кв. метра, включающую 34 библейских сюжета, 15 медальонов, 97 текстовых композиций, 237 священных образов в полный рост. По стилю росписи махачкалинской Успенской церкви приближены к московской школе церковной живописи ХVI века, то есть к традициям древнерусского письма. Лики святых полны особой утончённой одухотворённости, фигуры — изящества. Эта работа — яркое свидетельство того, что для высокого, гуманистического, по своей сути, творчества не существует конфессиональных границ, а талантливое произведение всегда созвучно духовным запросам и эстетическим ценностям многих народов, независимо от места их проживания, религиозной ориентации и национальной принадлежности.

Ещё одним доказательством тому могут служить росписи «Зала Славы» Администрации Главы Ингушетии в Магасе. Произведение представляет собой живописный ансамбль, занявший барабан и купол торжественного архитектурного пространства интерьера. По диаметру барабана представлены композиции, посвящённые сюжетам из богатой истории ингушского народа. Всё купольное пространство занимают росписи, созданные по мотивам ингушской мифологии.

Стиль монументального искусства Абдулзагира Мусаева каждый раз подчиняется задачам конкретного архитектурного пространства, специфике этнокультурной среды, идеологической значимости объекта. Художник не замыкается в своей стилистике на однажды найденных приёмах. Более того, ему нравится эксперимент, поиск новых возможностей в использовании различных материалов.

Рядом с презентацией результатов монументального творчества Мусаева в экспозиции выставлены рисунки мастера, где он заявляет о себе как о тонком графике, владеющем мастерством, как перового рисунка, так и живописными возможностями пастели, сангины, сепии, гуаши.

В 1980 – начале 1990-х годов основными жанрами в рисунках Мусаева стали портрет и пейзаж. Его любимыми моделями были близкие ему люди, а из поездок он привозил целые альбомы зарисовок и портретов горцев и горянок с выразительными, характерными лицами. Копились и путевые зарисовки, сделанные за границей. Уже в тот период определилась тяга художника к рисунку на тонированной бумаге грифельным карандашом, сепией, белым карандашом, если выбирался чёрный лист.

С конца 1990-х мастерство художника проявляется в более смелом введении в рисунок цвета, линия приобретает большую широту, моделирование форм — энергичность. В качестве примера можно привести исполненные гуашью портреты Хавы (2012), Тимура (1998), Скандарбека Тулпарова (1997).

Не только в портрете Мусаев ищет прямой контакт с натурой. Не стремясь к повествовательному развёрнутому содержанию, он выражает своё непосредственное ощущение от жизни и через пейзаж, дарит своё художественное внимание вещам простым. Но художник никогда не замыкается в ординарности обыденного явления. Его произведения всегда в простом раскрывают сложное, в неказистом — прекрасное, в частном — всеобщее. Художник имеет способность увлечься полюбившимся ему мотивом раз и навсегда, воспроизводя его в разные времена года, при различных условиях освещения, в разнообразных материалах.

В своих графических работах Абдулзагир Мусаев оказывается большим живописцем, рисуя часто коричневой тушью, цветной пастелью, сепией на светло-коричневой бумаге. Радуют своей богатой цветовой полифонией рисунки, выполненные на чёрной бумаге. В листах гармоничным аккордом звучат открытые, яркие цвета, а тёмный фон придаёт им большую декоративность.

Абдулзагира Мусаева с полным основанием можно назвать Мастером, оценивая его творчество по высшей категории. Его искусство высокопрофессионально и служит высшей цели — утверждению добра, красоты, тех духовно-нравственных и художественных ценностей, без которых немыслимо в современном мире выживание человечества.