МНЕ БЫ НЕВСКОЙ ВОДЫ ГЛОТОК…

Саратов. Русская литература знает этот топос. В обрамлении старой купеческой России – Волга. Она отстраненно молчалива, спокойна в принятии неизбежности. Хотя и в её водах — время, и сама она — Время. Горожане знают, что значит жить в пределах береговой линии.

В апреле в Саратовской государственной консерватории имени Л. В. Собинова состоялась премьера спектакля-концерта Дмитрия Павлова «Я вернулся в мой город…».

Позднее спектакль был показан на нескольких площадках Северного Кавказа: в Академическом русском театре имени Евгения Вахтангова (Владикавказ), Лезгинском музыкально-драматическом театре имени Сулеймана Стальского (Дербент) и Ставропольском краевом колледже искусств.

Дирижер и хормейстер Эмилия Шихрагимова, автор проекта, получила грант Президентского фонда культурных инициатив на создание этой постановки.

Знаковое явление в нашей культуре: город на Волге впустил в своё пространство город на Неве.

Сценография Дмитрия Павлова позволила зрителям перейти границу, более того, ступить туда, куда, казалось бы, могло проникнуть только читательское воображение – в эпоху Серебряного века. 

Жители Саратова ощутили, что воды Невы – иные: ты чувствуешь себя меньше, ты чувствуешь свою непричастность жизни – всё уже свершилось и стало текстом.

Вокруг тебя рой голосов: они диктуют, как понимать, куда идти и что перед тобой.

Стрелка Васильевского острова – место встречи времен и судеб, реальности и фантазии. Именно здесь режиссёр расположил академический хор Саратовской консерватории, управляемый дирижером Эмилией Шихрагимовой.

Хор – воплощение многослойности человеческой души. Его звучание – голос времени, хранящий в себе отзвуки трагедий. Музыка переплетается со словом, прошлое перекликается с настоящим, поэзия обретает новые смысловые оттенки. Глубина человеческих чувств, их многогранность – всё это нашло отражение в многоголосии хора.

Так же играет всеми оттенками чувств голос солиста Арсена Велибекова, провожающего зачарованным взглядом образ Богоматери.

В сомнамбулическом пейзаже слабо высвечиваются гранитные очертания. Люди или только тени…

Повсюду музыка или хаотичные звуки – из опер, пьес, сонат, которые проносятся по всему залу, то сталкиваясь друг с другом, то разлетаясь, как осколки разбитого зеркала. Где здесь сон, а где явь?

Дмитрий Павлов знает Петербург и умеет его читать. Он понимает, что за каждой деталью сотворенного им пространства – текст. Петербургский текст. Вот он – абажур, потому что неспящее цветаевское окно – тоже знак эпохи. В круге мерцающего света – любовь и боль, отвага и страх, смирение и бунт.

Это сцена на сцене, а если угодно – роман в романе: здесь разворачиваются истории Марины Цветаевой и Ирины Одоевцевой. Звучащие в диалоге, наступающие друг на друга, они не просят, они требуют от зрителя ответных эмоций градуса, равного градусу своего звучания.

Серебряный век – феномен культуры: он полифоничен, парадоксально противоречив и в то же время органичен в своем стремлении к обновлению Слова.

На сцене это воплощается через филигранно созданную композицию. Свет и тени играют здесь важную роль: вот синяя дымка, и это значит, вы слышите Александра Блока; желто-красный вихрь – на сцену ворвался Маяковский, а четыре силуэта под вертикальными лучами – четыре истории Фазира Муалима, Саидат Лугуевой, Морфея Мусаева и Аиды Бабаевой.

Павлову не нужны пояснения и ремарки: во всех его спектаклях зритель думает и всё понимает сам. Совместно с художником по свету Адилем Адильхановым режиссер пишет светополотно светопреставления, происходящего на сцене и за её пределами.

Полифония эпохи отражается через палитру темпераментов: протест Аиды Бабаевой, декадентская отстраненность Саидат Лугуевой, меланхоличность и юношеская ярость Морфея Мусаева, спокойствие и фатализм Фазира Муалима. Но здесь это вовсе не игра, а подлинные эмоции. На сцену Павлов выводит не актеров, он выводит голоса. Поэзия может существовать в диалоге: когда говорят и слушают. Не удивительно, что гумилевские скитания по Африке находят точку пересечения с Персеполем Морфея Мусаева у Стрелки Васильевского острова.

В этом и заключена особенность хронотопа Дмитрия Павлова: все относительно, все не то, чем кажется, все свободно в преодолении границ воображения.

Струнное трио (Анна Швец, Александр Данилевский, Евгений Барсов) – виолончель, скрипка и альт, чьи звуки то поднимаются из глубоких вод Невы, то погружаются в их бездну. Словом, всё, что зритель видит, слышит, чувствует, рождается и умирает в петербургской ночи.

Стулья, чемоданы и одиноко тонущий в углу шкаф вписаны в круг человеческого бытия: у этих вещей своя история, все они герои поэмы без автора, потому что автор рассеялся в многоголосии, многозвучье, в шуме времени.

В финале спектакля – оставленные пальто на спинках стульев. Люди ушли. И кто-то должен продолжать за них. Непременно должен.

Фото автора