Магия театра

В шестилетнем возрасте я впервые прикоснулся к театру. Было это так. Будучи с родителями в гостях у моих родственников, я оказался среди немногочисленных зрителей домашнего кукольного спектакля, представляемого моим двоюродным братом — не намного старше меня.

Личностью он был творческой, и родители, понимая это, приобрели, точнее заказали у кукольного мастера домашний театр, в который входили театральный портал со светом и занавесом, несколько расписных задников и, конечно же, множество кукол-марионеток из самых разных сказок народов мира.

Это и было мое первое свидание с театром и очарование сценой. Не помню, какой именно спектакль разыгрывался: я просидел не шелохнувшись почти час, боясь дышать, и следил за каждым движением Кощея Бессмертного, Спящей красавицы и богатыря, сражающегося с драконом.

В светящемся зеркале миниатюрного домашнего театра разворачивался волшебный мир, будораживший мое воображение и манящий к себе не только игрой кукольных персонажей, но и запахом лака и обгорающей краски на нагретых светом игрушечных софитах. Да, именно в эти минуты я влюбился в театр — на всю жизнь.

Конечно же, вернувшись домой, я сразу же потребовал такой же театр у родителей. Отец соорудил мне нечто подобное сам, только купил в местном детском мире несколько кукол-петрушек. Первым моим благодарным зрителем была младшая сестра. Я сам рисовал задники к спектаклям — дворец подводного царя и интерьеры покоев индийского магараджи из «Садко» стали моей первой сценографией.

Почти в это же время нас с сестрой стали брать на представления в Бакинский кукольный театр, что до сих пор расположен на знаменитом приморском бульваре в здании первого в Баку кинотеатра 1900 года постройки. «По щучьему велению», «Джыртдан», «Меликмаммед», «Сказка о золотом петушке» и многие другие детские спектакли были по многу раз пересмотрены мной.

Надо сказать, что я рос в интеллигентной и творческой семье и совершенно естественно уже в раннем юношеском возрасте был приобщен к классическим спектаклям Азербайджанского государственного театра русской драмы им. С. Вургуна. Особенно мне запомнился спектакль по пьесе Нодара Думбадзе, привезенный на гастроли грузинским театром. Я еще ничего не понимал в драматургии и сценографии, но запах кулис манил в этот таинственный мир, светящийся в темноте зала.

В том же юношеском возрасте я попал с родителями в Москву, за неделю мы побывали в нескольких столичных театрах. «Восхождение на Фудзияму» в «Современнике», «Волки и овцы» на Малой Бронной, «Тартюф» во МХАТе и ещё несколько спектаклей со звездами сцены только усилили мой интерес к сцене.

Стоит отметить, что среди моих многочисленных родственников были театралы — не только любители, но и профессионалы. Моя двоюродная бабушка была выдающимся сценографом и художником по костюмам. И известна она была не только в республике, но и в столичном мире искусства. Я уж не говорю о её супруге — известном азербайджанском актёре театра и кино, народном артисте и лауреате множества государственных премий. Наверное, и это подогревало мой растущий интерес к театру.

Вы можете спросить, почему же я не пошел учиться на театральное отделение художественного училища или позже не поступил в театральный вуз? Не стал сразу сценографом? Не знаю, видимо, так было суждено.

Поступив в институт кинематографии (ВГИК) и обучаясь в нём шесть лет, я старался раз в месяц ходить в столичные театры. Не могу сказать, что я много смыслил в происходящем на сцене и, может, антракт с кофе и бутербродом с красной икрой или финским сервелатом был мне более мил, чем само представление, но все же…

90-е годы принесли серьезные изменения, и не только в мою жизнь. Внезапно кончилась страна и одновременно с ней — кино и театр, поддерживаемые ранее государством. Вернее, они были, но скорее выживали, как и все мы, в новых условиях.

В этот прекрасный период (в словах этих нет ни единой капли сарказма) они были замечательными, так как открылись какие-то новые двери, в новое искусство — я ради заработка, а может, и не только брался за любую работу: в кино, в живописи, в появившейся рекламе — что греха таить, ещё много где!

Как-то меня пригласили оформить сцену Государственного Кремлёвского дворца к торжественной церемонии награждения золотыми медалями футбольной команды «Спартак», завоевавшей первое место в турнирной таблице. Мероприятие было ответственным, ожидалось присутствие президента, премьер-министра и других важных персон.

Ничего не зная про технологию театрального производства, я рьяно взялся за проект и чудом его не провалил. А возможности такого провала были о-го-го какие! Повезло, наверное, ну и хорошие люди, коллеги, поддержав, не позволили потерпеть фиаско.

Не понимая, почему меня спрашивают про одежду (я же не модельер!), ошибаясь в масштабе декорации на сцене, я всё-таки сумел, видимо, удивить созданным, обо мне пошла молва, параллельно — вал заказов на оформление проведения торжественных церемоний, эвентов, которыми была богата жизнь того времени.

Не перечисляя все (их более сотни, больших и малых), отмечу лишь интересный продолжительный опыт сотрудничества с «ДжиКью» в оформлении церемоний «Человек года», «Мужчина года» и «Женщина года» и пары церемоний вручения премии «ТЭФИ», к которым я тоже приложил руку.

По-настоящему, так сказать, «юридически», я стал сценографом на спектакле «Койка», к работе над которым меня пригласили в «нулевые», и я, трансформировав накопленный опыт работы на площадках церемоний, «соорудил» необычное зрелище, которое почти двадцать лет не сходило с подмостков различных театров и объездило с гастролями почти весь свет.

Естественно, что после премьеры «Койки», которая состоялась на сцене Театра миниатюр в саду «Эрмитаж», мне почти сразу же предложили работу над следующим спектаклем под названием «Под шум волны», который был не столь «долгожителен», как предыдущий, но не менее интересен с точки зрения решения пространства сцены. Мне удалось воссоздать песчаный берег, море и башню в небо — так, во всяком случае, написали критики.

И всё же я не типичный театральный художник. Иногда с удовольствием возвращаюсь на сцену, когда есть возможности у театров, а в остальное время работаю в кино, в телевизионной рекламе и музыкальной видеоиндустрии — как в качестве художника-постановщика, так и в качестве режиссера.

Мой очередной театральный проект случился три года назад на сцене театра «Ленком Марка Захарова». Ставили «ЛюБоль» по пьесе Андрея Яхонтова и пригласили меня создать визуальный мир спектакля. Судя по рецензиям критиков, мне удалось воплотить идею «иллюзии жизни», к чему я и стремился, приступая к проекту.

Кстати, «ЛюБоль» с 2022 года в регулярном репертуаре Ленкома, и зрительский интерес к спектаклю не спадает до сих пор. Надеюсь, доля моего вклада в успех работы творческого коллектива присутствует.

Мы добрались до сегодняшнего дня, когда в Тульском государственном театре драмы им М. Горького ставится «Тартюф» Мольера, над которым я работаю в качестве сценографа. Его премьера назначена на весну 2025-го. Планируется ещё один спектакль на сцене одного из известных московских театров, но об этом — позже.

Всё это я пишу, возвращаясь с книжного фестиваля «Тарки-Тау» из Махачкалы, где, представляя свою недавно увидевшую свет книгу рассказов «Особенности жизни больших городов», попал на театральный фестиваль. Побывав на нескольких спектаклях, познакомившись с режиссерами и сценографами не только Дагестана, но и других регионов России, вновь остро ощутил свою любовь к театру, к запаху кулис, перемешивающемуся с запахом лака и краски, дорогой парфюмерии зрителей, ароматом кофе и снеди из театрального буфета.

И я мысленно вернулся к тому зимнему дню в моем бакинском детстве, когда впервые прикоснулся к магии театра, хоть и кукольного, хоть и детского, хоть и домашнего…