Когда боль в душе не тает

Тает вечный снег, бывает,
Тает вечный снег, бывает,
Речкой с гор бежит.
Боль в груди моей не тает,
Боль в душе моей не тает,
А душа горит, а душа горит!

Говорят, душа не стареет. Так ли это? Ведь и когда тебе за 50, и даже когда 70, ты чувствуешь себя всё тем же восемнадцатилетним сорванцом. И порой так хочется сорваться в бег, забраться на дерево, да повыше, покорить чьё-то сердце, или – была не была! – наконец-то украсть любимую, на что когда-то таи и не решился. И срываешься, бежишь, но тело, эта постаревшая оболочка, не даёт разогнаться. О как несправедливо устройство мира, что тело стареет гораздо раньше духа.

30 мая в Кумыкском музыкально-драматическом театре имени Алимпаши Салаватова состоялась премьера. На суд зрителя был представлен спектакль «Жан сюйген жандай досум» («Квартет для души») по пьесе Георгия Хугаева в постановке Марины Карпачёвой.

Айбала потерявшая на войне двоих сыновей и любимого мужа Салмана, уезжает в соседнее село – дочери не хочется оставлять мать одну. Айбала перед отъездом просит соседей, друзей мужа, разобрать родной дом на свои нужды – ей кажется, что больше она не вернётся в свой осиротевший дом. Но не тут-то было! Только Айболат, Даниял и Дарданелл принимаются за дело, как хозяйка возвращается и набрасывается на них.

— А если бы я сама попросила утопить меня в реке, вы утопили бы? Может, я хотела проверить, как вы ко мне относитесь, как помните своего друга? — восклицает она, неожиданно вернувшись в родное село.

И тут начинается… Вспоминая былое, то и дело переходя на песенный слог, всё четверо молодеют на глазах. А вспомнить было что!

Всё это действо разворачивается в доме у дерева – такова фактически единственная декорация спектакля авторства Бориса Голодницкого. А вокруг лишь небо! Нет никаких окрестных домов, деревьев, гор – лишь бескрайняя голубая даль. Декорация универсальна и многогранна, причём в прямом смысле, действие происходит со всех сторон вращающегося дома и даже на крыше. И на дереве!

Старость — не радость, воистину!/
Но не смиряется кровь.
Что ж, говорят, в этом возрасте
Нас не волнует любовь.

Тотуханум Осаева играет роль Айбалы глубоко, проникновенно, с первого акта завоевывая симпатии зрителей. Её образ психологически заострен, он подкупает неподдельной искренностью человека доброго, возвышенного в своих чувствах.

Байсолтан Осаев создал многоплановый образ, в его Айболате удивительно сочетаются мудрость человека глубокого, мыслящего и что-то трогательно-детское – в этом умении удивляться, в его явном замешательстве, когда порой колкие намеки друзей попадают в цель.

Сельский культармеец Даниял, в исполнении Наримана Акавова, пытается создать из стариков оригинальный коллектив художественной самодеятельности, научить их веселить сельскую публику, и знаете, это получается. Зал то и дело срывался на аплодисменты, стоит только забавной троице запеть.

Если кто-то больше всего заставляет зрителя смеяться и сопереживать, так это Дарданел, чей образ точно нарисован Имамом Акаутдиновым. Шутник и острослов, он несчастен в открывшейся правде: сам себе отсылает денежный перевод, чтобы друзья не подумали плохо о его сыне, который давно перестал заботиться о престарелом отце, мотая очередной срок.

Трогательная почтальонша Инджили, представленная зрителю Сабиной Аджиевой, своей неумелой, но искренней помощью Дарданелу лишь подсвечивает всю драматичность ситуации.

Приходит понимание того, что одиночество противоестественно. Человек должен любить и быть любимым, чувствовать чьё-то внимание и заботу, особенно тогда, когда наступает осень жизни. Ведь душа любит и страдает до последнего мига.

Осенние листья,
Привычный покинув ночлег,
Осенние листья,
Куда устремили свой бег?

Очень лаконично и в тоже время насыщенно выстроена сценография постановки: на крышу «дома у дерева» ведут несколько приставных лестниц, ещё одна ведёт ещё выше, к «голубятне», что примостилась в кроне дерева. К примеру, именно там прячет свой букет незадачливый Айболат. Режиссёр активно использовала эту «многоуровневость» главной декорации, придавая постановке динамичность, «запараллеливая» смысловые посылы.

Интересное звучание и живость постановке придало музыкальное сопровождение оркестра Кумыкского театра под руководством Андрея Бондаренко, что, учитывая количество песен исполняемых артистами, позволяет предположить что «Жан сюйген жандай досум» тянет на полноценный мюзикл. Не будем забывать, что это музыкально-драматический театр, поэтому живой оркестр в его составе совершенно органичен. Что, кстати, по достоинству оценили зрители, в антракте и по окончанию спектакля искреннее благодарившие музыкантов.

Музыкальное оформление спектакля – композитора Валерия Шаулова.

Кроме того в спектакле звучат старинные кумыкские песни, такие как «На берегу Койсу», «Сострадание», «Милая девочка», «Назму Хайбат» и другие. Они исполнялись артистами а капелла, без сопровождения оркестра.

На первый взгляд, перед нами мелодрама, но всё глубже и сложнее: в этом океане чувств есть поверхностное и глубинное течения. То, что на поверхности, придает постановке комедийность. Но за этой «веселостью» зритель не сразу улавливает переход к минорным нотам, изначально лиричным, а позже трагическим. Смеющемуся зрителю еще не верится в искренность чувств героев, но шутливому веселью уже нет места.

Очень остра и драматична тема отцов и детей — одни сложили свои головы на поле брани, но старики живут благодаря памяти о них, а другие, живые, приносят порой горе и страдание. И уже не до смеха, не вышло стать молодыми. Дело не в постаревших телах – тяжёл груз ошибок.

Всё у них могло бы получиться, Но… Что делать, когда не тает боль в груди…

Фото автора.