Кладбищенские истории

Сначала уехали соседи-евреи и попросили присмотреть за могилой своих стариков. Потом уехали знакомые и попросили присмотреть за своими.

Потом уехали дальние родственники и тоже просили присмотреть, положить цветочки в день рождения, навестить в праздники, а весной убрать жухлые листья, подкрасить, побелить… Ходили, убирали, красили — совсем в разных частях широко раскинувшегося махачкалинского кладбища, заросшего, тихого и таинственного, вдоль и поперек пересеченного тропинками и аллейками.

Вечными ориентирами были стоптанное каменное пограничье армянской его части и вполовину развалившаяся стена, отделяющая еврейские захоронения от всего христианского, которое представлено было не только армянской вязью или буквами русского алфавита. Встречались надписи на немецком, польском, греческом языках. С нулевых годов стало появляться множество дагестанских фамилий, наверно, как следствие советских межнациональных браков. Часто встречались такие замысловатые фамилии и имена, которые невольно сохранялись в памяти, удивляли, задавали загадки, рассказывали свои истории. Иногда фамилия, имя, да годы жизни — единственная информация об ушедших людях. Иногда каменная плита — как книга, в которой целая история: кем был, каким был и что за беда с ним приключилась.

В старой части кладбища по дорожке, которая начинается прямо за домиком администрации, лежит очень приметное каменное надгробие. Может быть, это одно из ранних погребений города Петровска — оно датируется 1872 годом. В верхней его части лучи заходящего солнца, на нижней описывается настоящая человеческая драма: «Приказчикъ Двор. Д….кова Крестьянинъ Симб. Губ. Сызр. Уезда Самайкино Выселки Стефанъ Никифоровичъ Даниловъ убитый в Петровске въ квартире Въ ночь съ 25 на 26 июня м-ца 1872 года». Что за трагедия разыгралась в молодом городе Петровске? Ограбление? Что занесло сюда этого человека? Торговые дела? На старой карте Симбирской губернии есть Самайский фабричный выселок, там находилась суконная фабрика. Может быть, он приехал на юг с торговыми намерениями. Может, уже был какой-то магазин, состояние — добротная плита с подробной надписью это подтверждает. Крестьянин Стефан Никифорович по вероисповеданию мог быть старообрядцем, как и основная масса людей на его малой родине. Очень печальная история…

Неподалеку от крестьянина Стефана встретилось надгробие еще одной жертвы убийства. Весь высокий постамент покрывает надпись следующего содержания: «Здесь погребенъ Феодор Петровичъ Мясоедовъ Род. 5 февраля 1855 года убитой 13 апреля 1900 г.». И приписка на нижнем ярусе памятника: «Невинная жертва злобы лютской погибший от злодейской руки».

В основной массе старинные погребения запущены, на некоторых уже сложно что-либо прочесть. Иногда в ходе поиска одного захоронения вдруг попадается нечто другое, и тогда история разворачивается совершенно непредсказуемо. Так случилось однажды много лет назад в одну из первых прогулок по кладбищу.

Накануне очередного посещения кладбища мне попалась на глаза история «кремлёвского отравителя». Как его еще только не называли! И доктор-смерть, и кремлёвский Борджиа. Г.М. Майрановский был советским ученым, работал в специальной лаборатории, изучавшей влияние отравляющих веществ и ядов на человека и т. д. Расцвет его деятельности пришёлся на 30-е годы. Очень много о нём написано. Был репрессирован и сослан в Дагестан. Его опыт пригодился здесь, в созданном им противочумном институте. Жил в Махачкале с семьей, умер в 1964 году и похоронен на старом махачкалинском кладбище, в еврейской его части. История заинтересовала, но, немножко покружив по кладбищу, никакой могилы отравителя я не нашла. Зато встретила черный гранитный обелиск с огромным портретом улыбающейся Тины Яковлевны Дубовской, преподавателя и завуча четвёртой школы, как говорят, тетушки молодого певца, родом из наших мест, Марка Тишмана.

На обратном пути буквально спотыкаюсь о ржавый указатель с табличкой и едва сохранившейся надписью: Михельсон Роза Марковна. Целый педсовет! Еще одна моя учительница, даже классный руководитель. Михельсон она была по мужу, мы же знали её по девичьей фамилии — Гитгарц. Тут же сделала фото, а вечером снимок ушел на сайт «Одноклассники». Обсудили, повозмущались беспризорностью, забыли.

Прошло несколько лет. Фотография, как видно, сделав круг, вновь появилась, только теперь в Фейсбуке. Выяснилось, что у Розы Марковны здесь никого не осталось. Дочь Елена трагически погибла, внучка живёт далеко. У бывшего зятя своя жизнь, уже без тещи. Сообщество всколыхнулось, организовалась инициативная группа из бывших учеников Розы Марковны. Я рассказала, как найти могилу, волновалась, что надписи на табличке могли исчезнуть. Замечательные девушки Елена и Светлана занялись сбором денег, нужная сумма была собрана за неделю. Денег оказалось даже немного больше, чем нужно. Договорились с главой еврейской общины о деталях и обряде. И памятник нашей учительнице, математику, незаурядной женщине, просто человеку был поставлен! Справедливость восстановлена, доброе дело сделано.

Кладбище таит в себе множество человеческих историй. Таких, которые не вспомнились бы никогда, ушли в безвозвратное прошлое, если бы тропинка вела чуть левее, или чуть ниже склонились бы ветки старой туи. Подхожу ближе, читаю: «Партизану-учителю». Еще одно знакомое имя — Дмитрий Михайлович Соловьев. Так много слышала о нём от своей старшей сестры! Математик, преподаватель университета, по его учебнику учились студенты, что-то там о дифференциальных уравнениях. В старом альбоме сохранилась его фотография на первомайской демонстрации, где он, худощавый, в очках и берете, стоит среди студентов. Сохранилась поздравительная открытка к восьмому марта. Дмитрий Михайлович был человеком очень сложной судьбы. Он прошел войну, партизанский отряд в Белоруссии, плен, концлагерь. Дважды бежал, но неудачно, в третий раз освободили. Чтобы потом еще долго мучать допросами, подозревая в нём шпиона. Такое проходили многие, возвратившиеся из немецкого плена. Забыться помогали алкоголь и понимающая семья. Однажды он не пришел на лекции, и моя сестра с подругой пошли его навестить. В тот день он был, видимо, очень плох, пытался рассказать, что происходило с ним уже здесь, в Махачкале, в подвальных помещениях рядом с площадью. Его били по пальцам на допросе, а его ордена и личные вещи лежали в витрине музея в Минске. В тот день супруга попросила девочек уйти… Дмитрия Михайловича очень любили студенты, он был умный, интересный человек, учитель, математик, партизан.

В этой же старой части кладбища вижу еще знакомую фамилию — Михальский, имя Казимир Адамович. Память тут же подсказывает: «Семнадцать левых сапог», дагестанский бестселлер 60-х годов. Автора звали Вацлав Вацлавович. Родственник?! Оказалось, да. Отца писателя звали Вацлав Адамович, и они с покойным родные братья. В биографии писателя сказано, что родился он в городе Таганроге. Семья испытывала трудности после того, как репрессировали и расстреляли отца. Тогда семья переехала в Махачкалу, где их приютил родной дядя. Здесь писатель жил долгое время, отсюда пошел в армию, здесь же написал замечательную книгу, события которой происходят в нашем городе. И хотя название его не упоминается, все были уверены, что описывается именно наш город, наша больница, наше море, наши пыльные и жаркие улицы. Не было, наверное, дома, в котором бы не имели эту книгу нашего местного издательства с силуэтом девушки на голубоватой обложке.

На старом махачкалинском кладбище похоронены разные люди. Есть такие, которых можно назвать гениями места, люди, прославившие Махачкалу, Дагестан. Если идти влево по дорожке вдоль главной ограды, можно увидеть большой мраморный крест над могилой незаурядного человека и художника с мировым именем, большого театрального художника Эдуарда Моисеевича Путерброта. Тогда, в холодную зиму 1993 года его нелепая, трагическая смерть потрясла без преувеличения весь город. Не забуду эту одну из самых снежных зим, в трудные времена для Махачкалы, и это прощание в Русском драматическом театре. Снега было так много, что пройти ко входу можно было только по одной расчищенной дорожке. Люди стекались со всех сторон и соединялись на этой дорожке в единый поток. У меня сохранилась вырезка из газеты, где в криминальной хронике упоминается этот несчастный случай. Трагически ушел, убитый бандитами. Похоронен рядом с отцом Вилом (Моисеем) Зиновьевичем, не менее известной в своё время личностью. Вил Зиновьевич руководил в разные годы радиокомитетом, был редактором «Комсомольца Дагестана», а о годах его работы директором Даггосфилармонии вообще ходили легенды! Яркой в династии Путербротов была и мать Эдуарда Моисеевича — Александра Терентьевна. Корреспондент ТАСС, писатель, она написала несколько книг о героях-дагестанцах, участниках Великой Отечественной войны. Сейчас имена всех членов семьи можно прочесть на мемориальной доске на доме, где они жили, по Гамзатова (Ленина), 2.

В конце этой же дорожки — скромная могила ещё одного великого человека, махачкалинца, легендарного яхтсмена, мореплавателя-одиночки, трагически погибшего второго декабря 2008 года в Неаполе в последнем своем путешествии, Евгения Александровича Гвоздёва. До этого он уже совершил две одиночные кругосветки. Теперь он лежит здесь под памятником треугольной формы, как под парусом.

От могилы Евгения Гвоздёва начинается большое воинское кладбище, где во время и после войны хоронили умерших от ран в махачкалинских госпиталях солдат. Это настоящее братское кладбище, где похоронены люди без национальной принадлежности. Между скромных могил встречаются теперь и монументы с портретами воинов в медалях — тех, кому повезло прожить долгую жизнь.

Вообще-то крупных воинских захоронений на кладбище два. Над братскими могилами одного из них возвышается памятник советскому солдату, защитившему Родину в 1941–1945 гг. В конце семидесятых это кладбище увеличилось на десятки надгробий. Под ними «афганцы» — молодые парни, солдаты и офицеры, погибшие в Афганистане при выполнении интернационального долга.

Памятников в виде скульптур на кладбище, можно сказать, нет вообще. Может, не сохранились, а может, не было принято. Есть несколько бюстов, три или четыре. Один из них — на могиле Героя Советского Союза, летчика-истребителя, командира авиационного полка Валентина Эмирова. Погиб он в 1942 году в воздушном бою под Моздоком. Уже после войны прах его перевезен сюда, в Махачкалу.

Попадаются могилы, которые приоткрывают некоторые неизвестные страницы истории Махачкалы. Например, то, что и над нашим городом во время войны случались воздушные бои. На одном обелиске 1944 года перечислены погибшие боевые товарищи, «Сталинские соколы», экипаж из шести героев — командир самолета, штурманы, летчик, стрелок-радист…

Еще одну трагическую историю рассказывает высокий обелиск стального цвета. Под ним экипаж ледокола «Шаумян», все 27 человек. Капитан, матросы, машинисты, радисты, кухарка, горничная. Сейчас даже не верится, что Каспий замерзал так, что на море работали ледокольные пароходы.

Кладбище не только хранит забытые истории, но иногда и возвращает их людям. Последняя, почти детективная, история случилась совсем недавно. В старой части кладбища, недалеко от домика администрации встретился памятник с необычной фамилией: Дагестанова Маргарита Аркадьевна. Фамилия настолько заинтриговала, что захотелось немедленно узнать, откуда она, поскольку явно искусственного происхождения. Интернет выдал информацию: Дагестанова (Аркадьева) М.А., 1899–1977, работала в тридцатые годы в Русском драматическом театре. Скорее всего, Дагестанова — псевдоним, заменивший артистке фамилию. Родилась ли она здесь, приехала ли откуда — неизвестно. Но ясно одно, надо искать в театральном музее. Помогла надпись на соседней могиле: Богданский Виктор Викторович и годы жизни (1903–1974).

Предполагаю, что по годам жизни эти двое людей похоронены рядом не случайно, они могли быть чем-то связаны. И точно — Богданский был артистом, и в музее театра оказалось несколько его фотографий в ролях из спектаклей. Среди них фотография Богданского с женой. Предполагаю, что это могла быть Маргарита Аркадьевна, но так как её фотографий не нашлось, догадку подтвердить было нечем. Работников театрального музея тоже заинтересовала эта история — все же имя актрисы помнили. Дальше кто-то предположил, что она работала в дагестанском Театре кукол. Дальнейшие поиски оказались ещё успешнее. Обратившись к истории Театра кукол, узнала, что открыт он был в 1941 году, 30 апреля; и первым его директором была назначена М.А. Дагестанова! На следующий день в музее нашлась её фотография, которая подтверждала, что на снимке артиста Богданского с женой именно она, Маргарита Аркадьевна. Конечно же, вопрос, почему она стала Дагестановой, остался без ответа. Но главное дело сделано, память об этих людях вернулась.

Множество историй хранит старое кладбище. Героических, трагических и совсем непримечательных. Пусть покоятся с миром его обитатели.

Фото автора