Как бы не остаться в стороне…

Как-то под вечер на склад центральной усадьбы заглянул брат директора совхоза, шофёр Муса. Поздоровавшись с кладовщиком, он неторопливо закурил, уселся на ящик и спокойно принялся разглядывать содержимое склада, чем крайне удивил Янмурзу — кладовщика. Янмурза не причислял Мусу к тем друзьям, которые могли заглядывать к нему просто так, поговорить да потолковать о жизни. Более того, шофёр никогда до этого не приходил сюда. Выждав минуту-другую, раздосадованный Янмурза не выдержал:

— Что-нибудь случилось, дорогой Муса? Какой-то ты вроде встревоженный или мне показалось?

— Да так, — уклончиво ответил шофёр.

Видя, что ему начинают морочить голову, Янмурза занервничал, но заговорил как можно мягче, всё же родня начальства:

— Приболел? Или что-нибудь понадобилось со склада? Выкладывай, дорогой Муса, знаешь, что тебе не смогу ни в чём отказать.

— Болеть-то не болею, — задумчиво вздохнул Муса и замялся. — Знаешь, есть одна неприятная новость… — Он затушил каблуком недокуренную сигарету и пристально посмотрел кладовщику в глаза: — Да бог с ней, с новостью, для вас она не так уж важна… У меня просьба к вам: одолжите со склада пять батарей. Решил сделать отопление с термальной водой, а батарей не хватает.

— Отопление — нужное дело, это я одобряю, — на всякий случай поддержал просьбу шофёра Янмурза, мучительно гадая, какую такую новость хотел тот сказать ему, да передумал. А что, если она каким-то образом касается и кладовщика? Как бы тут не попасть впросак, и он осторожно добавил: — Батареи я для тебя найду и трубы одолжу, если понадобится.

Муса широко разулыбался:

— Олла, спасибо, выручил меня. Век не забуду. — Он решительно поднялся с ящика. — Пойду, тороплюсь в рейс.

Гость так и не обмолвился про новость, и Янмурза обеспокоенно спросил:

— Может, ты сообщишь мне свою новость, дорогой Муса, а то я страшно беспокойный человек, всю ночь буду маяться.

— Да уж и не знаю, как быть, — затоптался в нерешительности шофёр у двери. — Новость и вправду может вас огорчить.

Янмурза просяще заглянул шофёру в глаза и тот, видя, что интерес кладовщика достиг предела, вновь присел на ящик и ещё раз тяжело вздохнул:

— Хотя брат и просил никому об этом не говорить, но вам, так и быть, скажу. Вы для нас почти свой человек. — Муса при этом взглянул кладовщику в глаза. — Так вот, Рамазан уходит со своей должности. — Муса на всякий случай заговорщически зыркнул на дверь и придвинулся поближе к кладовщику: — Сами ведь знаете, совхоз не выполнил план продажи мяса государству. И пошли всякие разговоры в райкоме, в обкоме… В общем, склоняют там на все лады нашего директора, и он решил уйти по собственному желанию, пока не выгнали. Так, говорит, будет почётнее…

Муса испытующе взглянул на Янмурзу. Тот был явно потрясён новостью. Вскочил, забегал туда-сюда по складу, на лице бледность.

— Да, — потерянно подытожил он наконец, — после Рамазана Озганбаевича не видать мне этого склада как своих ушей.

— Почему? — простодушно удивился Муса. — Если вы будете справляться со своей работой, так кто же посмеет отнять её у вас?

Такие слова были слабым утешением для Янмурзы. Он грустно пояснил:

— Да ведь в обычай вошло, хотя и не узаконенный, делать перестановки при новом начальстве. Кого же, интересно, поставят вместо Рамазана Озганбаевича? — Кладовщик сморщил в раздумье лоб.

Муса при таких словах неприятно скривился:

— Не успел брат уйти с работы, а вы гадаете о замене. Ведь он столько для вас сделал…

Янмурза почувствовал себя неловко и поспешил загладить промашку:

— Ты меня не понял. Я хотел сказать, что, если уйдёт такой башковитый директор, где они найдут способнее его?

— Алыпкаша, наверное, поставят, — смягчившись, вновь, перешёл на доверительный тон Муса. — Об этом, правда, никто не знает. Брат так считает.

— А что, он умнее твоего брата? — искренне удивился кладовщик.

— Он толковый, по словам брата, а потом, сами понимаете, без поддержки на такую должность не всегда попадёшь… Есть у него свои люди в тресте, да и в райкоме он вроде пришёлся ко двору. Вот такие дела. — Муса вновь поднялся с ящика. — Ну я побежал. Когда зайти за батареями?

— Не знаю, — замялся Янмурза, отводя в сторону взгляд. — И на баню, и на клуб нужны… Останутся ли? — Он неуверенно пожал плечами.

— Вы же только что обещали! — вновь испытующе прищурился брат директора.

— Загляни через денька три-четыре, может, останутся, — ещё неопределённее развёл руками кладовщик.

Когда Муса вышел, кладовщик зло сплюнул на пол. Какой-то шоферишка вздумал ему делать замечания. Мол, почему это при его брате-директоре интересуюсь заменой? Можно подумать, что он найдёт мне кусок хлеба, если выгонят из кладовщиков. Понял, что палёным запахло, вот и прибежал до ухода брата разжиться батареями. Нет уж, не станет сейчас Янмурза разбрасываться без надобности совхозным добром, потому что придётся отчитываться перед новым начальством. Да, плохи дела…

И Янмурза начал гадать о том, что же будет после Рамазана. Он крепко поддерживал его, не забывал совместную службу в армии. Ох, плохо, что все знают о его поддержке. Как только Алыпкаш усядется в директорское кресло, так сразу подыщет ему замену. И причину не трудно найти. Надо было прямо сейчас садиться за отчёт. Успеть хотя бы сарай свой достроить, хорошо, что гараж успел соорудить, а мечталось еще и бассейн… Но кто знает, как обернётся дело? Надо сейчас принимать меры, чтобы не остаться в стороне при новом директоре…

От напряжённой работы мыслей Янмурза почувствовал себя плохо и решил как можно скорее посоветоваться с женой. Одна голова хорошо, а две лучше.

Он намного раньше обычного запер склад и заторопился к дому, где выложил жене всё как на духу. Малият крепко призадумалась, потом задала вопрос, который показался ему глупым:

— Как ты думаешь, почему такой сдержанный на язык мужчина, как Муса, выболтал тебе эту новость, тем более что брат просил его помолчать.

— А что тут непонятного? — удивился Янмурза. — Батареями хотел на дармовщину разжиться, вот и проболтался. Он, по-моему, был уверен, что я уже знаю об этом.

— Если хочешь от меня совета, — начала в раздумье жена, — не торопись. Надо точно выяснить: правда ли это? Ты пока наводи порядок в своих бумагах, а я постараюсь вызнать кое-что у жены Алыпкаша. Она женщина добрая, отзывчивая.

Янмурза заметно повеселел:

— Если Алыпкаш станет директором, ты укрепи с ней связи. Подарок там сделай, помоги чем-нибудь… Может, и не так уж плохи мои дела. Налей-ка чайку!

Прошло несколько дней, и Янмурза полюбопытствовал об успехах супруги.

— Жена Алыпкаша даже не слышала про такую новость, — заверила его Малият, но сама она в магазине подслушала, как женщины шушукались про уход Рамазана. Упоминали и Алыпкаша.

— Ничего, я старый волк, так просто не попадусь! — потряс неизвестно кому кулаком Янмурза. — Бумаги у меня уже в порядке. Но склад — лакомый кусочек, желающих на него много, тут надо держать ухо востро. Сможешь сдружиться с женой Алыпкаша?

— Не знаю, — смутилась Малият.

Она так удивилась вопросу мужа, так настороженно на него поглядела, что тому сделалось не по себе. Подумала, наверное, что они тут же предали Рамазана.

— Ведь он действительно поддерживает тебя и как друга, и как инвалида… Сколько жаловались на тебя, а он не слушал их. Теперь как-то некрасиво поступаем…

— Ты сначала побеспокойся о муже да о достатке семьи! — взъярился Янмурза. — Рамазан сам позаботится о себе!

Долго ещё он бушевал в тот день, не в силах успокоиться, а Малият благоразумно помалкивала, знала: бесполезно его стыдить и разубеждать в неправоте. Она понимала: не только он, но и она виновата, что они отворачиваются от хорошего человека. А раз вынуждены изворачиваться, значит, живут как-то не так. Было приятно до сей поры ощущать достаток и спокойствие в семье, а на какие средства удаётся мужу обеспечивать семью, она мало задумывалась.

Наткнувшись на глухое молчание жены, кладовщик понял, что от неё пользы мало и решил действовать самостоятельно. При первом удобном случае мозолил глаза Алыпкашу: и здоровался с ним необычайно приветливо, и преданно заглядывал в глаза, интересовался, не требуется ли что из материалов для его нового дома. Алыпкашу оставалось лишь удивлённо пожимать плечами.

Через пару дней на склад вновь зашёл Муса, поздоровался и робко напомнил о батареях.

— Ничего не осталось, — сокрушённо развёл руками кладовщик. — Не веришь — сам посмотри! — он елейно улыбнулся, но взгляд плутоватых карих глаз отсвечивал пренебрежением: давать батареи брату директора, который уходит с должности, — непозволительная глупость.

Этот взгляд не ускользнул от Мусы. Он усмехнулся и отчётливо, словно зачитывал приговор, сказал:

— Бог с ними, с батареями! Они мне не нужны. Я заглянул попросить у вас прощения.

Брови кладовщика удивлённо поползли вверх.

— Я прошу вас не принимать всерьёз наш недавний разговор об уходе брата с должности директора…

— А что?.. Он передумал? — Янмурза от неожиданности начал даже заикаться. — Да ты присядь, пожалуйста. Как я рад этому! Но объясни только, что произошло?

Но Муса решительно подался к выходу и уже в дверях пояснил:

— Я пошутил тогда. Хотелось проверить вас. Извините ещё раз.

Он ушёл, а Янмурза в бессилии рухнул на стул. Ему сделалось так плохо, как не было никогда, и он никак не мог сообразить, что же с ним, собственно, произошло…