ИСТОРИЯ РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКОГО СОБОРА В ТЕМИР-ХАН-ШУРЕ

Католические миссионеры-францисканцы появились на Кавказе в середине XIII века. Они приехали сюда в большинстве своем из Крыма, где располагались генуэзские и венецианские колонии. Монахи действовали в основном в западной части региона, и впоследствии некоторые (количество не может быть установлено в настоящее время) адыги приняли католицизм.

Миссионеры также появились в Дагестане. Развитие католических миссий было остановлено вторжением Тамерлана во второй половине XIV века. Однако на Кавказе им удалось продержаться до 70-х годов XV века, т. е. до прибытия османов. Затем с 1766 года в Моздоке при небольшом костёле действовала миссия капуцинов, которая работала в основном среди армян-католиков. В начале XIX века капуцинов сменили иезуиты.

Согласно данным, предоставленным Болеславом Кумором, в 1914 году на Северном Кавказе находилось 10 римско-католических костёлов и одна часовня — в Минеральных Водах. Самое большое количество прихожан насчитывал приход Рождества Пресвятой Богородицы в Грозном — 5600, приход Святой Анны в Новороссийске — 3500, приход Святого Семейства в Рождественском (ныне часть Невинномысска) — 2500, по 2400 — приходы Розария, Девы Марии и Варвары в Екатеринодаре (нынешний Краснодар) и Архангела Михаила в Семёновцах (ныне Краснодарский край), приход Вознесения Господня во Владикавказе — 2100, приход Преображения Господня в Ставрополе — 1800, приход Преображения Господня в Пятигорске — 1700, приход Вознесения Пресвятой Девы Марии в Моздоке — 410 и приход Святого епископа Станислава в Темир-Хан-Шуре — 360 верующих.

Костёл в Темир-Хан-Шуре — первый из трех римско-католических костёлов, построенных в Дагестане поляками в середине XIX века. Второй построен в Дешлагаре (в настоящее время Сергокала), а третий — в Ишкарты.

При этом трудно точно определить, когда именно появился римско-католический костёл в Темир-Хан-Шуре. Сохранились метрические книги с 1837 года, хотя сведения о нём в этот период очень скудны. Кроме этого, о существовании римско-католического храма в городе с 1837 года писал в 1889 году в письме в еженедельник «Kraj» поляк — житель Темир-Хан-Шуры.

В 1830-х и 1840-х годах это был, вероятно, деревянный костёл (по некоторым данным, временная часовня). Его построили в центральной части города, на пересечении современных улиц Ленина и Горького, где сейчас находится парк. В 1850 году деревянный костёл был снесен, а на его месте возвели каменный, в честь святого Станислава (Святой Станислав Щепановский (около 1030-1079 гг.) является одним из главных покровителей Польши), не исключено, что деревянный костёл тоже мог быть посвящён святому Станиславу. Храм построили на пожертвования местных прихожан, как денежные, так и вещественные. Их делали обычно поляки, служившие во 2-й бригаде 20-й пехотной дивизии, но не только.

Например, тогдашний главнокомандующий русской армией в Дагестане, уроженец Чехии, генерал-лейтенант Франц Клюки-фон-Клугенау (Франц Клюки-фон-Клугенау (1791–1851) — родился в Чехии и в предметной литературе чаще всего считается чехом. Клугенау начал военную службу в австрийской армии. В 1818 году он перешел на русскую службу и был отправлен в части, размещенные на Кавказе. В 1826–1828 годах участвовал в войне против Персии, а затем сражался с горцами в Дагестане. Гралевский дату смерти генерала указал неверно. См.: Клюки-фон-Клугенау, Франц Карлович, [в:] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона / редакторы К.К. Арсеньев, Ф. Ф. Петрушевский. — Санкт Петербург, 1895. — Т. XV (29). — С. 442.), католик, внес большой вклад в создание костёла. Первым приходским священником был военный капеллан 2-й бригады 20-й пехотной дивизии отец Бартломей (согласно другим источникам — Теофил) Прушковский (А. Боголюбов в своей работе заявил, что Б. Прушковский был капелланом 1-й бригады, но это, кажется, маловероятно, учитывая тот факт, что она действовала в западной части Кавказа, на Черноморском побережье, в то время как восточная часть Кавказа была ареной деятельности 2-й бригады. См.: Bogolubow, A. Polacy na Kaukazie Północnym w XIX i XX wieku. — Piatigorsk, 2014. — С. 290).

По воспоминаниям Генрика Яворского, Бартломей Прушковский был бывшим тринитарием (членом католического нищенствующего монашеского ордена Пресвятой Троицы. — Ред.) из Луцка. Его резиденция находилась в Темир-Хан-Шуре, хотя несколько месяцев в году он посвящал объезду своих прихожан, которые жили в далеко расположенных местах. Помимо пастырских обязанностей, он также занимался библиотекой. Как объяснил Г. Яворский, в канцелярии полка находилась большая библиотека, насчитывающая около 2000 русских книг, купленных за счет общих денег. Однако книги, купленные поляками на польском, немецком, французском и английском языках, хранились у священника Прушковского.

Церемония освящения храма в Темир-Хан-Шуре состоялась 8 мая 1850 года, то есть в день Св. Станислава Щепановского. По приказу главнокомандующего царскими войсками все местные военные командующие и гражданские начальники собрались перед костёлом. Вся российская армия, находившаяся в то время в городе, также прибыла на церемонию в полном обмундировании — в сумме несколько батальонов. В празднике участвовали также несколько семей, приехавших в Дагестан из Царства Польского, которые вернулись в Российскую империю из Бразилии. Из-за отсутствия земли в Царстве Польском они решили отправиться на Северный Кавказ, чтобы начать там новую жизнь. В 1880-х годах приход существовал на добровольные пожертвования прихожан, хотя их было немного. Всех католиков насчитывалось в то время в Дагестане около 2000, а в Темир-Хан-Шуре около 200. В основном, это были военные и чиновники, а также солдаты в отпуске и в отставке и старые ветераны, которые, не желая возвращаться в Польшу, обосновались в городе.

Тогдашним приходским священником был о. Казимеж Варпучянский, который так-же являлся капелланом (священнослужителем. — Ред.) царской армии в Дагестане. По мнению автора письма, опубликованного в еженедельнике «Kraj», этот священник внес позитивный вклад в сохранение костёла. Затем К. Варпучиньского [Варпучянского] перевели в приход во Владикавказ. В качестве второго человека, отличившегося с хорошей стороны в приходе в Темир-Хан-Шуре, автор упомянул попечителя костёла, отставного подполковника Струпиньского. Ему помогал второй попечитель, Панасевич, управляющий аптекой в местном военном госпитале. Приходским священником в 1889 году был немец — Келлер. Некоторые прихожане не довольствовались его служением, что явилось следствием его частого отсутствия в Темир-Хан-Шуре. Это, в свою очередь, связано с тем, что ему как военному священнику приходилось совершать объезд полков, дислоцированных по всему Дагестану, а также принимать присягу у молодых католических солдат, вступающих в армию. За всё это священник получал плату от правительства в размере 46 рублей в месяц. Автор письма заявил, что это не слишком большая сумма, тем более что ему приходилось из этих денег платить за арендованную квартиру — тогда ещё только планировали строить дом для священника. Римско-католический костёл действовал в Темир-Хан-Шуре (тогда город уже назывался Буйнакск) до 1930 года, когда в результате антирелигиозной политики властей СССР из храма убрали все элементы, демонстрирующие религиозный характер здания, и превратили его в склад. В последующие годы его полностью снесли. После закрытия костёла католики совершали религиозные таинства обычно в православной церкви. В качестве альтернативы они приглашали католического священника из Владикавказа, но такая возможность существовала недолго, потому что костёл там также закрыли. Частично сохранилось до наших дней римско-католическое кладбище в Буйнакске, расположенное в нескольких километрах к востоку от его центра.

Это на самом деле христианское кладбище (оно находится рядом с еврейским кладбищем), на котором есть католическая, православная и протестантская части, хотя это разделение не соблюдалось строго. Из-за отсутствия крестов — (если речь идет о католических крестах, сохранилось небольшое их количество) иногда бывает трудно определить, был ли человек католиком или православным. В настоящее время кладбище находится в очень плохом состоянии, особенно его католическая часть. Оно почти полностью заросло, а кресты демонтировали с большинства могил и использовали для строительства культурных объектов еще до Второй мировой войны. До наших дней не сохранились никакие польские надписи, что затрудняет чёткое присвоение конкретной могилы человеку польского происхождения. Кроме того, на кладбище похоронены люди православного вероисповедания, возможно, белорусского происхождения, с фамилиями, звучащими по-польски, например, Ковалевская-Жеромская. Скорее всего, это член семьи Владимира Жеромского, родившегося в Волковысском уезде в 1878 году, который был православным священником в Темир-Хан-Шуре с 1918 года. Его семью описал в книге «Поляки в Дагестане» Булач Гаджиев.

ОПИСАНИЕ КОСТЁЛА

О внешнем виде костёла в Темир-Хан-Шуре можно судить по воспоминаниям поляков, живших в Дагестане в середине XIX века. Одним из тех, кто оставил информацию о нём, был Михаил Бутовд-Анджейкович (Михаилa Бутовдa-Анджейковичa за участие в так называемом «Конарском заговоре» приговорили к службе в царской армии на Кавказе.). Он написал:

«Над расставленными вдоль улицы домами и домиками, на большой площади, белеет католический костёл, покрытый красной крышей, на которой возносится темный, меланхоличный крест. С огромным, невыразимым восторгом усталый от дикости взгляд останавливается на этом символе веры, и долго глаз не может оторваться от этой простой, но хитрой структуры, выражающей много тоски в своей форме и окруженной рядами мрачных зеленых тополей.

Прежде всего, мне очень понравился выбор места, потому что костёл был построен на совершенно отдельной и великолепной площади, между старым городом и застраивающимся новым рынком. Со всех сторон его окружает сад, огороженный красивой оградой, с воротами спереди. Рядом с белыми стенами симметрично посажены тополя, от них во всех направлениях расходятся газоны и клумбы, засаженные различными кустарниками и цветами, и под оградой тянется по кругу и закрывает сад второй ряд тополей. Там много лавочек и тенистых скамеек, а улицы, извилистые и длинные, все тщательно засыпаны песком.

Священный двор очаровал меня настолько, что, только обойдя его вокруг, когда я остановился перед фасадом костёла, неожиданно услышал польские церковные песни, — поэтому я вошёл, но попал на окончание вечерни.

А внутри как всё красиво, как всё там на своём месте, какая образцовая чистота! И драпировка амарантового цвета, висящая на снежной стене, украшающая алтарь с изображением страстей Господних, и картины, развешенные в разных местах, и декоративная кафедра из орехового дерева, и изящные скамейки — всё соответствующее, красивое, пропорциональное и странно гармонирует друг с другом.

Костёл был довольно полон, и какие замечательные, какие благородные фигуры я видел там; всех их возвысила, поэтизировала печаль, пронзившая эти храбрые лица. И седовласые старики, с неподвижными, словно мраморными лицами, с морщинистыми лбами, и люди среднего возраста, со шрамами на смелых лицах, так странно выглядели привлекательнее, такими красивыми казались среди прекрасных молодых людей вокруг. Но больше всего меня тронул тот, что ослеп по пути на Кавказ. Восемнадцатилетний блондин, с ангельским лицом, с распущенными волосами, стаял на коленях под кафедрой и жалостно молился, — я даже заметил слезу, которая, словно жемчужина, упала на его розовое лицо…»

В свою очередь, ссыльный Матеуш Гралевский (Матеуша Гралевского за принадлежность к организации «Союз польского народа» отправили служить в царскую армию на Кавказе. Он опубликовал интересные воспоминания под названием «Kaukaz. Wspomnienia z dwunastoletniej niewoli» (рус. «Кавказ. Воспоминания о двенадцатилетней неволе»). См.: Гаджиев, Б. Поляки в Дагестане. — Махачкала, 2005. — С. 113.) описал католический костёл в Темир-Хан-Шуре такими словами:

«В городе четыре новых храма — православный, григорианский, католический и мусульманский. Самым ухоженным из них был католический костёл, стоящий на главной улице, ведущей от рынка к скверу. Он был построен в форме четырёхугольника с большими окнами и башней, украшенной картинами с изображением четырех евангелистов. Надпись над огромной дверью взята из Библии: «Слава Богу на небесах, а на земле пусть будет мир среди людей богоугодных, от Луки, 11».

К церковному кладбищу примыкает сад с домиком на две комнаты. В одной из них находится костёльная служба, в другой — библиотека духовных и светских писаний, чего нет почти во всех наших приходских церквях. Сад создавался в течение нескольких лет благодаря личным усилиям капеллана и его пансионерок разных конфессий. Он стал прекрасным местом для прогулок для людей, не любящих суеты и желающих подышать чистым воздухом в тени винограда, вьюнка и тополя, среди красивых кустарников, тюльпанов, гвоздик, астр и других цветов.

Здесь священник Прушковский разрешал собираться семьям, но только офицерское сословие пользовалось этим разрешением. Рядовые, в свою очередь, чтобы постоянно не снимать шапки в свободное время, т. е. в праздники и воскресные дни, предпочитали гулять по кладбищу. Его обсадили тополями в три ряда и засеяли цветами под оградой и под палисадником, отделяющими кладбище от сада. После службы солдаты обычно ждали священника перед костёлом и, отвечая ему на приветствие «во веки вечные, аминь», группой шли в сад, где пили воду из колодца, которую они считали святой.

Давайте посмотрим на интерьер костёльчика. Мы поднимаемся по каменной двухступенчатой лестнице через покрашенную масляной краской дверь в притвор. В притворе мы видим перед собой стеклянные двери; слева другие, деревянные, ведущие на хоры; справа, в нише — крест с изображением Спасителя, кропильница со святой водой и банка. В самом костёле ничто не оскорбляет вкус, не раздражает своей неуместностью. Есть один алтарь. Над ним — картина распятого Христа, нарисованная на стене соотечественником Домагальским, которому, кроме этого, мы обязаны почти всем украшением костёла. Над Спасителем блестят серебряные вотивы (вотивные предметы — различные вещи, приносимые в дар божеству по обету ради исцеления или исполнения какого-либо желания. — Ред.) и прекрасный образ скорбящей Богоматери, собственноручно помещенный лейтенантом Калицким в серебряное платье [т. е. оклад] и в серебряную раму. Со стороны алтаря над дверью, ведущей к ризнице, недавно еще были изображены папские и епископские регалии, а сегодня на них висят картины со святым Станиславом и святым Казимиром. Первая была доставлена из Вильнюса, а вторая создана Юлианом Сужицким (Юлиан Сужицкий (1820–1882) в 1845 году был отправлен на Кавказ за политические преступления, откуда он вернулся в Польшу в 1857 году. Во время январского восстания вместе с Матеушем Гралевским вступил в Исполнительный комитет Национального правительства. См.: Michalska, М. Surzycki Julian Leon // Polski Słownik Biografczny. — Т. 46.). На окнах были повешены красные шторы, которые заменялись на чёрные в траурные дни. На стенах между окнами располагались большие картины апостолов и евангелистов, а над кафедрой — изображение Пия IX (Пий IX — папа Римский в 1846–1878 гг.). Потолок также украшен росписями: над большим алтарем находятся скрижали Моисея и Евангелие. Далее, к хору, напротив кафедры, расположен Святой Дух в виде голубя, на лучах света которого сияют языки. Между колоннами, поддерживающими хоры, находится портрет главного донатора, генерала Клюки-фон-Клугенау, венгра, умершего в 1847 году на Висле. Внизу колонн написан цветными буквами псалом шестьдесят пятый в переводе Карпинского.

Кроме того, несколько красивых и дорогих хоругвей и художественное оформление алтаря способствуют приятному виду интерьера костёла. В отношении стоимости утвари и одежд ризница относительно богата. Помимо довольно дорогих потиров (сосудов для христианского богослужения в виде чаши, кубка. — Ред.), монстранции (реликвария, ценных в сакральном смысле предметов. — Ред.), ампул и т.д., стоит обратить внимание на орнаты (одеяние священнослужителей — Ред.), столы, нарукавники, запас штор и чехлы для потира. Польские женщины сделали их на родине и отправили сюда за здравие своих отцов, мужей, братьев или сыновей. Их подарки были единственными символами симпатии, которые мы получили из страны».

В свою очередь, Ипполит Яворский (Ипполит Яворский пробыл на Кавказе 11 лет. Вернувшись из ссылки, он опубликовал три тома «Wspomnienia Kaukazu» (рус. «Воспоминания о Кавказе»), которые изданы в Познани в 1877 г.) упомянул в своих мемуарах:

«Костелок на добровольные пожертвования красиво построен на холме, окруженный множеством деревьев и цветов, а усилиями священника внутри содержится в чистоте, и даже в некоторой степени элегантен, наполняется в католические праздники офицерами, солдатами и их семьями, которые слушают торжественную службу, проводимую под звуки любительской музыки, слушают с благочестием и укреплением.

В 1880-х годах, как писал один из поляков-католиков, живших в Темир-Хан-Шуре, в костёле находился один большой алтарь с изображением распятого Спасителя. На боковых стенах изображены святые, написанные польскими солдатами». <…>

История римско-католического костёла в Темир-Хан-Шуре напрямую связана с пребыванием поляков на Кавказе. Однако они были не единственными католиками в приходе. В дополнение к ним в Темир-Хан-Шуре в XIX веке жили небольшие общины армян-католиков и немцев, но их точная численность не может быть определена в настоящее время. Тем не менее, главным образом поляки, которые были самой большой группой католиков в городе, способствовали созданию костёла. Именно по этой причине местное население назвало римско-католический костёл «польским».