Дом-коммуна на руинах светлого будущего | Журнал Дагестан

Дом-коммуна на руинах светлого будущего

Дата публикации: 14.10.2024

Ахмедхан Кишов

Неизбывно… Литература

Ах, нене…Это нежное имя груститИ в мечтаньях моих, и в тоске,Неизбывно живёт на губах…Без дыханья уже...

3 дня назад

НАШКРЯБАТЬ АРТ, ИЛИ ДЖЕНТРИФИКАЦИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ Новости

После Кумыкского театра парадная часть улицы Буйнакского заканчивается, хотя сама она продолжает течь в...

4 дня назад

В Махачкале пройдет гала-концерт фестиваля «Молодежь... Антитеррор

Гала-концерт фестиваля современного искусства «Молодежь против террора» состоится в Махачкале 6...

5 дней назад

15 лет – пора взросления! Кунацкая

Три дня Дагестан принимал участников Второго съезда Клуба писателей Кавказа, который стал знаковым...

5 дней назад

Прогуливаясь по первой Махачкале, можно обратить внимание на примечательный трёхэтажный п-образный дом. Он по-своему красив, хоть и неухожен, и, к счастью, пока не облеплен пристройками. Архитектурный стиль здания заставил предположить, что его строили пленные немцы, но версия оказалась неверна. Здание, как и окружающие его двухэтажные многоквартирные дома, было построено для железнодорожников в 1932 году, примерно в те годы, когда Петровск-Кавказский стал частью Махачкалы, предварительно переименованный в «Махачкала-1 – Сортировочная».

Улица Комарова, дом № 14

Как оказалось, перед нами не просто жилой многоквартирный дом, а весьма красноречивый образчик эпохи.

Многим известны построенные в те же годы московский дом-коммуна на улице Орджоникидзе (архитектор Иван Николаев) и «Дом политкаторжан» архитекторов Г. Симонова, П. Абросимова и А. Хрякова для Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев в Ленинграде. Примечательны эти и многие другие подобные дома тем, что это были своего рода коммуны, построенные для строителей будущего коммунистического общества. В этих домах изначально были предусмотрены значительные общественные пространства: столовые, кинозалы, клубы и так далее. И при этом фактически не было кухонь и других подсобных помещений, так как предполагалось, что жильцы будут питаться в общественных столовых, не отвлекаясь на быт.

Не избежала этого поветрия и Махачкала — словно символизируя включение Петровска-Кавказского в состав Махачкалы, два одинаковых дома-коммуны было построено у обоих вокзалов. Ныне они имеют адреса: Буйнакского, 58 и Комарова, 14. Про последний мы и ведём свой рассказ. Надо сказать, что нынешнее своё название улица носит с 1985 года, до этого она называлась Амет-хана Султана, Кирова, а еще раньше — Привокзальная. Так что чехарда с бесконечными переименованиями началась в нашем городе не сегодня.

В доме три подъезда, на этаже по три квартиры, в каждой квартире по три комнаты. Две квартиры были только на первом этаже среднего подъезда, который был проходным, что нередко встречалось в те годы.

Квартиры изначально проектировались «коммунальными». В каждой было по одной ванной комнате и туалету и одна маленькая кухонька, рассчитанная только на редкие чаепития — столовая локомотивного депо, где и работало большинство жильцов дома, находилась недалеко. Хлебозавод работал буквально в ста метрах от дома, у школы. Печь, отапливаемая в те годы углём, — одна на три комнаты. На каждом этаже были предусмотрены большие общие открытые балконы — общественная территория, где по идее жильцы могли проводить свободное время в непогоду.

Но этим проектировщики дома не ограничились: весь подвал дома был одним большим общедомовым клубом. Там крутили фильмы, была игровая зона для детей, для взрослых был бильярд и настольный теннис, библиотека и, конечно же, «красный уголок» — как же без него в доме-коммуне?!

Двор, образованный п-образным домом, тоже стал общественным пространством — там нередко собирались жильцы всего района.

Как и во всех подобных домах, идея нашего дома-коммуны оказалась нежизнеспособной. Жители не желали питаться исключительно в столовой, тяга к домашнему уюту пересиливала. Постепенно квартиры из коммунальных становились личными, кто-то переезжал в связи с различными обстоятельствами, и комнаты доставались соседям, имеющим право на улучшение жилищных условий. Общими остались лишь некоторые балконы, превратившиеся в кладовки. Внешний вход в проходной подъезд дома был перекрыт, там была устроена ещё одна небольшая квартира.

Дольше всех продержался клуб в подвале, в 70-е годы к кинозалу добавился телевизор, у которого за просмотром любимых телепередач собирались многие жильцы этого и соседних домов. По словам жительницы дома Зинаиды Фёдоровны Сбитневой (в девичестве Шапошниковой), атмосфера в доме была замечательной.

Зинаида Сбитнева — старожил дома-коммуны

— Вечера никто из жителей дома не проводил в собственных квартирах. В хорошую погоду собирались во дворе, где около цветущих клумб, под старой ивушкой стоял длинный стол, за которым играли в лото, домино и просто общались. В непогоду же собирались в подвале, который все по привычке называли красным уголком. Жители нашего и окрестных домов были хорошо знакомы и близки друг другу, — вспоминает Зинаида Федоровна. — Собирали по рубчику, покупали бутылочку, накрывали стол. Несли что у кого было, картошку варёную, селёдку, колбасу, тем более стоила она в те годы рупь двадцать да рупь шестьдесят — чего не купить! И гармонист у нас был свой, Николай, муж Ирины.

— Да, вышла я замуж за соседа и осталась в нашем доме навсегда, — в разговор вступает Ирина Сергеевна Котолуп (в девичестве Шаповалова). — Да и как не выйти было за гармониста! Вот так и получилось, что прожила я всю свою сознательную жизнь здесь. Здесь же родились два моих сына, один и сейчас со мной живёт. Живу я здесь уже 70 лет, как переехали в 1954 году. Отца моего перевели сюда из Минеральных Вод, он работал на железнодорожном кране, что поднимает сошедшие с рельс вагоны. Николай мой тоже железнодорожник был, машинистом работал. В нашем и соседних домах жили в основном железнодорожники и немного учителей.

Ирина Котолуп — из династии железнодорожников

Зинаида Фёдоровна и Ирина Сергеевна ныне — старейшие жительницы дома-коммуны. Зинаида Фёдоровна почти его ровесница, она родилась здесь в 1940 году. Её отца перевели из Тихорецка в Махачкалу в 1937 году, сначала семья жила в бараке возле локомотивного депо, но вскоре им выделили комнату в новом на тот момент доме. Зинаида Фёдоровна жила в доме-коммуне до замужества и вернулась обратно уже после смерти мужа, ухаживать за матерью. Ирина Сергеевна помладше, она переехала с родителями в Махачкалу в восьмилетнем возрасте, сначала её семья жила на улице Калинина (ныне Кара-Караева), но довольно быстро они переехали в дом-коммуну. Зинаида Фёдоровна и Ирина Сергеевна свою трудовую деятельность также связали с железной дорогой, много лет проработав проводницами.

— Муж мой, Георгий — не железнодорожник, он работал инженером на приборостроительном заводе. Познакомились мы на танцах, в парке нашем, вскружил он мне голову, да и хорошо всё сложилось, четверо детей у нас. А танцы у нас в парке были частыми, и ходили сюда не только городские ребята: рядом был нефтеналивной порт, танкеры ходили, морячки не упускали возможности потанцевать, — вспоминает Зинаида Фёдоровна.

— Парк у нас был замечательный! — восклицает Ирина Сергеевна. — Танцы — это когда мы постарше стали, а в детстве бегали гулять в парк, там работали летний и зимний кинотеатры, нередко звучала музыка. А если не в парк, то бегали купаться на Тарнаирку, которую зачастую предпочитали морю. Дно речки было песчаным и хорошо просматривалось сквозь чистую воду, ребята ловили рыбу, которой было немало. Мы, девочки, делали бомбочки из глины, что набирали в речке. И представить мы тогда не могли, что нашу замечательную речку назовут Воняйкой.

Летняя эстрада в парке у вокзала «Махачкала-1 – Сортировочная». Фото 80-х годов XX века

Вода! Именно она и разрушила окончательно уютный мирок обитателей дома номер 14. В конце 80-х в результате строительства новых многоэтажных домов, видимо, была разрушена сложившаяся система подземных вод. Подвал дома затопило, красного уголка не стало, вода поднималась настолько высоко, что затопило даже двор дома — жильцы были вынуждены засыпать двор, не стало дворовой беседки с клумбой. Затопило, кстати, и локомотивное депо, что и стало, видимо, одной из причин перевода ремонтной базы локомотивов в Дербент. Постепенно сменилось большинство жителей дома, старожилов остались единицы. Нет больше того дворового единства. В прежние годы единение жителей укрепляло ещё и общее место работы, теперь нет и этого — в 90-е годы поездов стало ходить намного меньше.

Заложенный вход в парк, превратившийся за последние годы в непроходимые заросли

Как и везде, в Махачкале были попытки застроить двор дома. При постройке этого и соседних домов когда-то здесь было обустроено бомбоубежище, вход в которое и сейчас находится за соседним домом. Рядом же с 14-м домом находился бетонный купол, который одни называли холодильником (наподобие тех, что есть в горных сёлах), другие — вентиляционным устройством бомбоубежища, третьи же утверждают, что это тоже было укрытие, но надземного типа, для тех, кто не успел добежать до подземного. Косвенно эту версию поддерживает толщина стен купола, на которую указывают старожилы. Как бы то ни было, бетонный купол был снесён, и на его месте предприимчивый нувориш попытался возвести очередную новостройку. Но жильцам удалось отстоять придомовую территорию — так и стоит участок, разворошённый, бесхозный. Стоит пока что на своём месте и бывший дом-коммуна, осколок великих мечтаний и деяний прошлого.

На первом фото один из многих конструктивистских проектов 20-3-гг.