Дни дагестанского единства

О том, что 7 августа 1999 года чеченские боевики, возглавляемые Шамилем Басаевым, вошли в Ботлихский район Дагестана, большинство россиян узнали из репортажей корреспондента Первого канала Алика Абдулгамидова. С первого и до последнего дня этой короткой войны Алик находился на передовой, скрупулезно фиксируя хронику тех трагических событий. Хронику противостояния и хронику победы.

Корреспондент журнала «Дагестан» поговорил с Аликом об уроках Дагестанской войны, случившейся четверть века назад.

— Честно говоря, я не очень понимаю, о чем мы будем говорить. Всё, что я видел и слышал, я отразил в своих репортажах. То, что не вошло в них, я чуть позднее рассказал — сначала в газетных статьях, а затем в моей книге «Герои и варвары моего времени. Хроника современной жизни», которая вышла в этом году. Так что вряд ли я смогу рассказать что-то новое.

— Для многих молодых дагестанцев эта война — далекая история. И масштабов случившихся событий они не представляют. Это, во-первых. Во-вторых, мне интересна не сама война, а её уроки (я не теряю надежды, что наступит время, когда наша власть, мы сами попытаемся извлечь уроки из своих ошибок).

— Я уверен, что многие молодые дагестанцы о той войне знают. Из рассказов старших, из того же интернета.

— Давай войдем в интернет и посмотрим, что говорит об этих событиях Википедия. Ты читал опубликованную там статью?

— Не помню. Скорее всего нет, поскольку необходимости не было: помню всё очень хорошо.

— Тогда я тебя скорее всего удивлю. Смотри, вот сведения о потерях. С 7 августа по 15 сентября (это официальная дата окончания войны) в Дагестане погибло 279 солдат и офицеров, 800 человек получили ранения. О потерях среди дагестанских ополченцев здесь сведений нет. Больше того, об участии ополченцев в этой войне и о том, какую роль они сыграли в ней, не сказано ни слова.

В связи с этим при чтении статьи в Википедии возникает много вопросов, ответов на которые нет. Вот, к примеру, хронология событий. 7 августа боевики Басаева и Хаттаба входят в Дагестан. Смотрим чуть ниже. 11 августа — подписание совместного приказа Минобороны России, МВД России, ФСБ России, ФПС России «О проведении контртеррористической операции на части территории Республики Дагестан». В район вторжения началось выдвижение 136-й гвардейской мотострелковой бригады, 102-й бригады оперативного назначения внутренних войск, милицейских формирований центрального и республиканского подчинения. Листаем дальше. 9 августа начались бои за высоту Ослиное Ухо.

Лично у меня возник закономерный вопрос. Если 11 августа только началось выдвижение войск в район боестолкновений, кто же тогда воевал у этой высоты?

— Я понял тебя. И, честно говоря, не очень удивлён, историю у нас всегда редактируют. Даже недавнюю. Поэтому попытаюсь коротко рассказать о том, что было на самом деле. Без особых подробностей, здесь они, на мой взгляд, не нужны.

Военные аналитики уверены: если бы Басаев в первые сутки не остановился на окраине Ботлиха, он легко дошел бы до Махачкалы, поскольку в день вторжения в республике царила растерянность, граничащая с паникой. Об этом, кстати, в своей книге «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала» подробно написал Геннадий Трошев. А задержался Басаев под Ботлихом потому, что ждал своего брата Ширвани, который шел к нему с подкреплением. Но не дошел, потому что на его пути встали андийские ополченцы. Ополченцы, кстати, воевали во многих районах республики, но самая горячая ситуация сложилась в районе селений Анди, Гунха, Гагатли, Риквани, Ашали и Зило. Здесь на пути боевиков встали около 500 человек под командованием подполковника милиции Умахана Умаханова, начальника милиции Хасавюрта. Он примчался сюда из Железноводска, где отдыхал с семьей, узнав о нападении боевиков. По пути заскочил в Хасавюрт, где взял с собой пять милиционеров (уроженцев Ботлихского района), а также в Махачкалу, где ему выдали справку, что он назначается координатором между ополченцами и федералами.

— Насколько я помню, женщин из этих сел не эвакуировали.

— Точно. Им предложили, но они категорически отказались. Вместе с мужчинами рыли окопы (за время боев линия окопов и траншей растянулась больше чем на 20 километров), готовили еду. Некоторые женщины даже взяли в руки оружие и воевали вместе со своими мужчинами. Именно андийские ополченцы остановили отряды Ширвани, по существу, сорвав планы Басаевых. Знаменитый майор Измайлов, который в первую чеченскую войну лично спас из плена почти две сотни российских солдат, по этому поводу сказал: «Андийцы спасли Россию от позора».

— Полностью согласен с ним. Поскольку хорошо помню, какая паника в эти дни царила на площади в Махачкале. И не только в Махачкале. Взять хотя бы печально известное заявление Степашина на заседании Президиума Правительства России.

— «Мы теряем Дагестан».

— Карамахинцы обвинили меня
в том, что я назвал их боевиками
и бандитами, и арестовали

— Да, он так и сказал. Причем сказал это 9 августа. Получается, что даже на третий день вторжения правительство России пребывало в панике.

— Я не устаю говорить о том, что именно дагестанские ополченцы остановили Басаева и дали время правительству России подготовить ответные меры. Из регулярных частей под Ботлихом был всего один батальон десантников, которых перебросили сюда из Каспийска. Большинство его бойцов, кстати, встретили смерть у высоты Ослиное Ухо.

— Пока ты был в горах, в Махачкале, за зданием мэрии сотни мужчин, среди которых было очень много моих знакомых, несколько суток стояли в ожидании, что им дадут оружие и позволят защитить родной Дагестан. Чиновники, которые выходили к ним, ничего конкретного сказать не могли, поскольку власти пребывали в шоке.

— Насчет оружия интересный вопрос. Первоначально ополченцы были вооружены охотничьим оружием. Автоматов было очень мало (их в лихие 90-е горцы покупали «на всякий случай»). А теперь достали из тайников. Кстати, когда на третий день вторжения на Госсовете (после вмешательства Казанцева) было принято решение вооружить ополченцев карабинами, некоторые члены Госсовета выражали опасение, что потом эти карабины могут быть использованы против властей.

— Да, пожалуй, в те годы в Дагестане противостояние «власть — народ» было наиболее острым.

— За год до вторжения меня взяли в заложники в селении Карамахи. Накануне вышел мой сюжет из Дербента, где боевики обстреляли погранотряд. Карамахинцы обвинили меня в том, что я назвал их боевиками и бандитами, и арестовали. Я пытался объяснить им, что репортеры оценок не дают, только сообщают новости, но меня слушать не стали. Правда, потом нашли запись той программы «Время» и убедились, что я только задавал вопросы. А бандитами их назвал начальник регионального погрануправления Бондарев, с которым я беседовал. В итоге меня отпустили, но сутки я был под арестом.

А вспомнил я о том случае потому, что за сутки увидел много интересного. Начнем с того, что тогда в Кадарской зоне уже два года не было ни одного милиционера. Это была отдельная территория, не подчиняющаяся республиканским властям. В комнате, где меня держали, на стене висела карта «Центрального фронта освобождения Дагестана» со стрелками, обозначающими направление ударов. Кроме того, мои охранники с увлечением смотрели при мне кассету, на которой было длинное видео, рассказывающее о том, как дагестанцы проходят обучение в лагерях Хаттаба в Чечне. Что интересно, они совсем не прятали лиц. Спокойно и уверенно кричали в камеру: «Магомедали (Председатель Госсовета РД Магомедали Магомедов. — Ред.), мы скоро будем в Махачкале!». Добавь к этому множество «спящих» ячеек в Махачкале, которые моментально «проснулись», когда Басаев вошел в Дагестан. С учетом всего этого сценарий возможных уличных боев в Махачкале представляется очень реальным.

Готовились к этому давно. В республике действовали десятки зарубежных благотворительных фондов, которые в реальности занимались вербовкой боевиков ифинансированием терроризма. Так что почва для вторжения была подготовлена. А масштабной трагедии не случилось только потому, что на пути боевиков встали ополченцы. Простые горцы, которые не говорили громких слов про патриотизм, а просто защищали свои дома и земли от врагов. И весь Дагестан готов был встать вместе с ними. Я не помню случая, когда единство дагестанцев ощущалось бы так наглядно, явственно, зримо, как в те дни.

— Когда в 2010 году в Дагестане решили ежегодно праздновать День единства народов Дагестана и привязали его к славной дате из нашей давней истории — победе дагестанской армии над Надир-шахом, я, честно говоря, был удивлен этим. Потому что зачем лезть в давние времена, когда всего 11 лет до этого Дагестан продемонстрировал свое единство очень наглядно. И очень конкретно.

— Соглашусь с тобой. Август 1999-го должен был войти в нашу историю.

— Самое печальное, наша власть уроков из той войны совсем не извлекла, увы. Поэтому республику ещё долго лихорадило.

— Да. После этих событий республику лихорадило ещё лет пятнадцать. Милиционеры боялись ходить в форме, чиновники боялись ездить в горы. И всё это на фоне регулярных терактов и громких убийств.

— Дагестанские власти не решились признать, что все эти частицы пазла — Кадарская зона, «спящие ячейки», протестные настроения в обществе, обеспечивающие боевикам поддержку населения, без которой они бы не продержались и нескольких месяцев, — всё это следствие их безответственной политики. Во главе которой стояло отнюдь не процветание родного Дагестана. Цели были совсем другие. Увы.

— Опять соглашусь. Я бы добавил сюда и топорную работу силовиков, благодаря которой в республике появилось огромное количество «мстителей». Извлекать уроки из своих ошибок в Дагестане не могут. По сути, наши власти совершают их и сейчас. И ты, и я можем множество примеров на эту тему привести. Кстати, не только к Дагестану привязанных.

Помнишь митинги националистов в Москве с лозунгами «Москва для москвичей», «Россия для русских»? После одного из самых масштабных митингов, который случился в 2012 году, я оказался в Москве. Приехал на вручение мне премии Артема Боровика. Крупное мероприятие, присутствует весь московский бомонд, самые известные деятели культуры, политики. И тут я выхожу на трибуну и спрашиваю у них: «Как вы можете мириться с этими митингами?.. И почему правительство не наказывает их организаторов предельно жестко?».

В зале, конечно, молчат, а я продолжаю. Говорю, что привёл с собой на награждение своего друга Муслима Даххаева. В 1999 году он был начальником Новолакского РОВД. Когда чеченские боевики ворвались в район, они предложили Даххаеву уйти вместе с его сотрудниками. Единственное условие — они должны оставить боевикам бойцов Липецкого ОМОНа. Даххаев на это сказал, что липецкие ребята — это наши братья, и что он скорее умрет, чем оставит их в беде. В итоге Даххаев сделал невозможное. Вместо того чтобы прорываться в Дагестан, рванул со своим отрядом на территорию Чечни, где его не ждали, и уже через неё вернулся на родину. Без потерь. «Как вы думаете, — спросил я у зала, — что должен сегодня чувствовать Даххаев, слыша лозунг “Россия для русских”?»

После этого Даххаева попросили встать и минуть десять аплодировали ему. Это, конечно, замечательно, но сути не меняет. Об ошибках у нас забывают, а выводов из печальных уроков не делают. Мы много говорим о подвигах и героизме. Но героизм одного — это, как правило, следствие халатности или преступления другого. Именно об этом я думаю всегда, вспоминая август 1999 года. И еще о том, как затасканное слово «единство» на самом деле прекрасно. И какую гордость я испытывал в те дни, ощущая себя частицей единого Дагестана.

Заглавное фото: Сергей Пятаков/РИА «Новости»

Фото Альберта Токаева