Да победит сильнейший!

Поэтическая жизнь в Дагестане на подъёме, если ранее в Махачкале работали литературные объединения, как например «Верба», то в последние годы как грибы после дождя возникают именно поэтические объединения: «Шираз», «Одинокий стул», «Плеяда», Семинар поэзии имени Магомеда Ахмедова и другие. Так что необходимость в площадке для выяснения, кто же лучший, была налицо.

И вот, в прошлом году Магомед Мусаев — руководитель Семинара поэзии имени Магомеда Ахмедова, действующего при Театре поэзии, инициировал проведение «Турнира поэтов». Мы непосредственно принимали участие в работе турнира и опубликовали стихотворения некоторых участников турнира. https://www.dagjur.com/turnir—pojetov/

Во втором турнире журнал «Дагестан» также принял активное участие — мы кровно заинтересованы в развитии дагестанской литературы, ведь это наши будущие авторы.

В этом году было намного больше заявок, а это значит, что турнир сумел заявить о себе, вызвал интерес у творческой молодёжи. Намного выше был уровень конкурсантов, заметно выросли и те, кто принимал участие в прошлом турнире, — молодые поэты растут, это не может не радовать. Зал был полон и порой весьма бурно реагировал на звучащие со сцены строки, что вдохновляло конкурсантов.

Члены жюри второго Турнира поэтов: 
— председатель правления Союза писателей Дагестана, народный поэт Дагестана, переводчик Марина Ахмедова-Колюбакина;
— поэт и переводчик, главный редактор журналов «Литературный Дагестан» и «Соколёнок» Мурад Ахмедов;
— преподаватель кафедры русской литературы ДГУ, основатель киноклуба «Элиго» Аида Бабаева;
— поэт, переводчик и театральный критик Фазир Джаферов;
— директор филиала Российского общества «Знание» в Республике Дагестан и пресс-секретарь ДГУ Элина Рашидова;
— писатель, журналист, театральный обозреватель, редактор отдела журнала «Дагестан» — Ахмедхан Зирихгеран;
— главный редактор журнала «Женщина Дагестана», поэт Хамис Шамилова;
— руководитель социально-культурного проекта «Декораторы жизни», заместитель регионального координатора общественного движения «Волонтеры культуры», член общественного совета Минкультуры Дагестана Тимурлан Темиров.

По итогам предварительного отбора участников в очную часть турнира вышли 8 поэтов, пишущих на русском языке:

— Магомедрасул Мусаев (Морфей)

— Ахмед Абдуллаев

— Арсений Костюк

— Алан Мусаев

— Серена (Сабина Ризванова)

— Хизри Яхьяев

— Зарина Саидахмедова

— Таймаз Таймазов.

Практически единогласным решением судей победителем турнира была объявлена Серена (Сабина Ризванова), чья поэзия не менее прекрасна, чем она сама. Приз зрительских симпатий получил Морфей (Магомедрасул Мусаев).

Ариза Батырова — заместитель директора Театра поэзии по творческой части, заслуженный деятель искусств Республики Дагестан, вручила литературную премию имени Гаджикурбана Расулова (учреждена в рамках конкурса) поэту Магомедрасулу Мусаеву.

Марина Ахмедова-Колюбакина — председатель правления Союза писателей Дагестана, предложила издать произведения участников отдельной книгой, что свидетельствует о признании таланта и потенциала участников конкурса.

Очевидно, к следующему, третьему турниру молодым поэтам надо начинать готовиться уже сейчас — конкуренция становится жёстче. Вот так, едва появившись, «Турнир поэтов» стал очень важной частью поэтической жизни республики.

Серена (Сабина Ризванова)
***
В мире война и безумие,
А я, влюблённая в чужого мужчину,
Выдерживаю войну большую,
А ничтожную — не могу.

В мире масочный режим,
лихорадочный стрим,
А я, запертая в мужчине чужом,
Облагораживаю призрачный дом

И не ведаю, как живу, в каком веку родила детей
и как их зовут.
Бог мой, чудак и плут,
Подержи меня у себя во рту,
Отогрей

***
Улицы старые в серых обложках листаю
Юркую думу, как мышку в кармане, несу
Может, вон в том худом силуэте узнаю
В песне моей забытую юность твою

Вместо твоих в моих волосах пальцев
Вместо моих в твоей голове слёз
Ходит за нами глухая и жгучая правда,
Ходит и лжёт

Алан Мусаев
***
Вы видите Солнце?
Отчего оно горит?
Может быть, оно хочет согреться от вселенского холода?
Может быть, космос к нему так жесток,
Что оно пожелало сжечь всё поблизости?
Не поклоняйтесь Солнцу.
Оно — не Бог.
Солнце не способно на милосердие.
Не тычьте в него пальцем, отправляясь в неизведанный путь.
Не называйте его именем своих возлюбленных.
Не ищите в нём тепла.
Солнце — погибель. Солнце — война.
Не будьте обмануты светом.
Не станьте жертвами ясных дней.
Не ищите в нём ориентира
В попытке повторить жертву Икара,
Вы обречены стать коллективным Сизифом,
Хуже того — вас настигнет участь Тантала.
Не верьте в Солнце.
Оно не откликается на просьбы,
Не знает милости,
Не желает вам помочь.
А самое главное — просто не может.
Солнце — то же, что море — обманчиво, притягательно.
Море — то же, что женщина — опасно.
Женщина — то же, что Смерть — желанна.
Но если смерть — это Любовь, то Солнце — наверняка, ненависть.

***
Голубые песцы исхудали,
От терзаний вся шкура облезла.
О, далёкие дивные дали,
А для нас не найдётся ли места?
Где не будет рычащего зверя.
Где все звёзды на небе так ярки.
Где не нужно, слова свои меря,
С веком страшным заигрывать в прятки.
Дверь домой заколочена вовсе,
Пир отцов нас не жалует боле.
Мы предатели? Значит, побойтесь:
Мы противиться будем неволе.
Нам не страшны клыки волкодава.
Мы не волки, мы — звери похуже.
Нам не нужно скитание в далях.
Дверь распахнута: «Вышли наружу!»

Мусаев Магомедрасул (Морфей) 
«Cantica Giginit Amor»
   
                        «Я выставлен Амуром
                                        для обстрела»
                                       Франческо Петрарка
                                     
В бледном платье дева пела,
Дева пела о любви.
Я почувствовал дрожь тела
Натяженьем тетивы.
Стрелы-меццо ранят в сердце,
Острой нежностью пленя.
Точен Эрот в звуках терций:
Что ж он хочет от меня?..
Из-за власти, деве данной,
Зашептал: «Ко мне иди...»
Тонко-слышное пиано
Разгоняет стук в груди.
В бледном платье дева пела,
Дева пела о любви...
Я вскочил и крикнул: «Белла,
Только голос не сорви!»
 
«Rime in morte Aida»
Перо бессильно, но молитва...
Мадонну в силах мне вернуть
Из цепко-липких лап Аида
Стрелой в распахнутую грудь.
Хорал поранил слух пытливый,
Печаль рассеяв, вверив в путь
Слова, отпетые надрывно:
«Белым платьем, Донна, будь».

Костюк Арсений

Шахматы
Доска. Война. А вместо линий фронта
Решётка черно-белая окрест.
Два короля в пластмассовых коронах
Теряют к схватке всякий интерес.
Почёт и власть имеет лишь корона,
И только жизнь её в цене у всех,
Хотя бессилен, жалок трус на троне.
Владыке лёгок пешечный доспех.
Война идёт. Сверкает жарко битва,
Редеют скромные ряды фигур,
Но короли спокойны, деловиты:
Они — в живых, пускай другие мрут.
Но сверху кто-то вдруг как закричал:
«Вам Мат!» — и смолкло всё, затихло.
Ферзь чёрный пару клеток прошагал
И белого вождя с доски сбил лихо.
Другой король не праздновал победу:
Увы, сейчас сумел лишь осознать,
Что скоро и его сживут со свету,
И всем в одной коробке почивать.

Эфемериды
Наш мокрый взмах — прозрачный след,
В густую тину мелкий свет —
И в мареве секундном ветвь,
Дрожь тропки пыльной.
Во сне бесцветный, тесный лес.
Мы в нём последней песни треск.
Последних бликов робкий всплеск —
От наших крыльев.
Нам святость шаткая — наш звук.
Он горд, он слаб, он тих, он глух.
Он тоньше гула резвых мух,
Но всё ж дороже.
Не видно нас большой реке —
Мы дымка в глаза уголке,
Мы только пыль на языке
И зуд на коже.
Вам наш неистовый наказ:
Любите пылкой парой фраз
Бесславных и блаженных нас,
Умрущих завтра...

Ахмед Абдулаев
И безмятежно падал снег…

И безмятежно падал снег,
А мы обратно возвращались,
К тому, чего давно уж нет,
Забыв последний миг прощаний.

Нисколько не волнует то,
В чем раньше радость находили.
Подайте мне моё пальто,
Хочу наведаться к святыне.

Быть может, у неё найду,
Какой-то смысл существованию.
Пусть я когда-то был в аду —
Там веселей я был, чем с Вами.

Всё равно опадает листва, или вовсе…
Всё равно опадает листва, или вовсе
Не пытается что-то иное постичь.
Здесь, в пристанище тьмы, бесконечная осень,
Если кто не охотник, то значится дичь.

Что ни делай, не скроешь прибежище мрака —
Вот оно, всё твоё, наколдуй, после сгинь.
Что ни пей, что ни ешь — всюду желчь и отрава,
И смеются над трупом живые враги.

Здесь, в пристанище тьмы, здесь, в прибежище мрака,
Здесь, в оплоте пороков и всяких оков,
Здесь, где каждый зовёт себя ангелом рая,
Здесь на каждого ангела демон готов.

Хизри Яхьяев

***
Сердце моё нерезиновое,
Скольких уже ты нарезало?
Я в мясорубке бессилия —
Всяк, что с культями-протезами. 
Может быть, органичное —
Но всё равно не родное.
Снится твоим пограничникам,
Как всех оставят в покое. 
Стоя в огромной комнате,
Не убавляется яркость.
Слёзы твои из копоти —
Взгляд на две тысячи ярдов. 
Ты под замком, что кощеево
(Скоро ещё увидимся).
Я ухожу отшельником
И не снимаюсь с привязи.

***
Ощущение болезненной пустоты от встречи.
Всё больше вопросов,
На которых ответы
Не требовались по истечении срока давности.
А его внезапно продлили.
И теперь все старые и вроде бы закрытые темы
Выросли снова
Сорняками
На грядке нетрезвого ума,
И уже не очень хочется дотрагиваться лишний раз:
Вдруг гнойник-то вскроется.
И польётся желчь,
И польётся нефть —
Отработанная древность,
Которая становится топливом.
Лучше бы стало без этого.
Без жижи.
Без встречи.

Таймаз Таймазов 
Возвращайся

Я проснулся на рассвете, выпил воду, помыл посуду.
Свет врывается в комнату, воскрешая день и мою простуду.
Очередное лето, неделя, день представляется настоящим чудом.
Вроде бы хочется мыслить и жить, гоняя кровь по тугим сосудам.

Испаряется серость дворов, прибивается облако к небу.
Ипохондрия ночи, собрав чемоданы, покинула город.
Я не против. Вполне неплохое утро, но как же нелепо
Смотреть на восход, поселившийся у забора.

Мне пора выметаться из дома и двинуться по дороге.
Мне пора бы не выключить свет и забыть еще что-то...
Пробубнить эти строки и под вечер, став достаточно одиноким,
Зарифмовать. Ах да, еще бы не сбить пешехода.

Меня ждут вязкие тропы и колышками забитые горы.
Меня ждет воздух и природой придуманная работа.
Я повторно умоюсь, накину рубашку, и да здравствует город!
Приветствую жизнь до тридцать седьмого пота.

Я проснулся на рассвете, вышел из комнаты, смотрю на двери.
Из холодной улицы доносится возглас моей карьеры...
А где-то сзади, возможно, там, где заварен чай крепчайший,
бормочет знакомый голос: только в уборную, и сразу же возвращайся.

***
Нам давно начертили
дороги и
между ними
отбойники обсидиáны.
Мне покинуть пора бы
покой колеИ;
свою жизнь
паковать в чемоданы.
Свет вонзается
в наше окно и в то,
что надолго останется важным —
кроткий взгляд,
тишина громового «постой!»
и забыться
безумная жажда.
Если это не пытка,
не скорбь —
то боль
осмыслéния
в каждой из строчек.
Как бы ни было, верю,
что встречусь с тобой,
даже если
          весь мир
                не захочет.

Зарина Саидахмедова
i.
снова шрам на твоей груди, от мизинца и до запястья.
обещай мне себя спасти, из харибдовой вырвать пасти,
утаить от обид и зол, снять проклятья, очистить карму,
обойти стороной позор, не поддаться чьему-то шарму;
не сорваться с утеса вниз, руки смешивая с обрывом.
обещай мне всегда спастись.

ii.
борьбой было бы — никогда не увидеть плюс,
никогда не принять, что есть.
не сказать, что жив, что ночами сплю,
что не мечусь в поиске мест,
что спокоен, нем, не хочу кричать,
нет нужды себе вызывать врача,
на полу не бьюсь перед сном;
что не душит больше эта парча,
что не бьёт мою голову гром.

борьбой было бы — вывалиться за борт,
пусть насильно, но как герой.
никогда не выйти в желанный порт,
никогда не дойти домой,
никогда не встретить своих солдат,
не обнять их всех,
не сказать, что рад.

борьбой было бы — умереть в пути,
утопить в чужой крови стрелу.
но я не боец, и мой подвиг тих:
я ночами сплю // я увидел все-таки плюс.