Абрикосы, первая ГЭС и гостевые дома

Про Гергебильский район нам напомнил сезон абрикосов и персиков. Торговцы, расхваливая свой товар, подчёркивали, что он из Гергебиля. Оттуда же полюбившийся всем кикунинский сок. И при этом Гергебиль — это просто красиво. После изнуряющей жары и давно выцветшей травы в Махачкале и на всей равнине в Гергебильском районе мы любовались горами удивительно свежего, зелёного цвета, с пышными деревьями, множеством красивых горных рек.

Абрикосы и персики

Когда мы приехали, сезон абрикосов уже закончился — всюду были персики: в садах, у продавцов около дороги. Абрикосы и персики в Гергебильском районе удивительно вкусные и сочные. Здесь очень тепло из-за того, что долина окружена горами, много воды и подходящая почва. Поэтому абрикосы и персики здесь выращивали испокон веков. Год на год не приходится, но именно в этом году, как говорят гергебильцы, был самый богатый урожай абрикосов за 5 лет.Выращивать фрукты здесь умеют, а что с ними делать дальше? В каждом доме в сарае лежат большие фанерные листы с сушащимися абрикосами. Но, понятно, что это совсем не много.

Вдоль проезжей части стоят женщины с ящиками персиков, продают урожай. Продать нелегко — это районные дороги, машин почти нет, а у местных своих фруктов хватает. Но другого выхода нет. Одна из продавщиц румяных персиков Аймисей Тажудинова работает учительницей в местной школе. «Это всё мои персики, у меня большой сад, 40 деревьев. Абрикосы собрали уже, приезжали оптовики, закупали от 30 до 70 рублей, цена нормальная. Сложности бывают, когда оптовики не приезжают. Чтобы урожай не пропадал, продаю.

У кого большие участки, сами на машине в города отвозят, с маленьким, как у меня, невыгодно. А абрикосы и персики у многих людей — основной доход. А на чём здесь ещё зарабатывать? Только немного мест в школе и садике, другой работы нет».

Владелец 2-гектарного сада Али Магомедов — полковник в отставке. Вернулся на родину 15 лет назад и сразу посадил деревья на заброшенном склоне горы. В саду у него очень красиво, ухоженно; растут персики, яблоки, груши, даже виноград 9-ти сортов вьётся над аллеей. Но с тем, что быть владельцем большого участка выгодно, Али Магомедов не согласен.

 «Сельское хозяйство денег не даёт — всё, что зарабатываешь, оно же и проедает. Деревья каждый год надо обрезать, за 2 га 20 тысяч надо отдавать, но я сам делаю обрезку. Фрукты очень нежные и их надо все собрать за несколько дней, иначе окажутся на земле. Когда покупатели говорят, что дорого, я предлагаю им самим собрать абрикосы и половину бесплатно забрать. Некоторые брались, но уже к концу дня говорили: «Мы лучше заплатим».

В этом году собрал пять тонн абрикосов и полторы тонны персиков. Несколько лет урожая не было, а в этом году очень хороший, даже подпорки ставил под ветки, чтобы не сломались. У меня несколько сортов абрикосов — «хонобах», «шалах», «курага». Приезжают оптовые покупатели — цена маленькая, но хоть такая. Что не продали — сушим. Даже косточки можно продать за 22 рубля кг.

С водой проблематично. Видите сухие деревья? Это из-за того, что не вкладываем в воду, за последние несколько лет многие забросили свои сады. Основной оросительный канал, который идёт в Гергебиль, лет 70 никто не ремонтировал. Его можно взять на баланс села. И подать проект на его реконструкцию в федеральную программу или в республиканские министерства. Нужно построить лёгкие навесы у дороги, где люди смогут продавать свой урожай. А то мы надеемся на туристов, а наши женщины на камнях и ящиках под солнцем сидят — хоть немного надо благоустроить. Тогда, может, гергебильцы вернутся в свои заброшенные сады».

Обанкротившийся сок

Почему успешный завод с популярной продукцией разорился, мы решили узнать на месте. Приятная новость — завод работает, хотя и не в полном объёме. Но исполнительный директор Абдулатипов Абдулатип Магомедович не знает, надолго ли его опять включили.

«21 год назад мы построили этот завод потому, что на старых производительность была низкая, старое оборудование. Мы установили самое передовое оборудование, чтобы выпускать лучший сок в мире. Гергебильская долина экологически чистая, тёплая, здесь растут вкусные и сочные фрукты. У нас, кроме абрикосового, есть томатный и яблочный соки, купажные соки: «яблоко–абрикос», «яблоко–слива», «яблоко–виноград».

Проблема в том, что государство обещало после установки нового оборудования вернуть половину потраченных средств, но субсидию не выдали. Тех чиновников, с кем мы договаривались, кого уволили, кого посадили, поэтому мы взяли кредиты, и весь наш доход уходил на их погашение. На сегодняшний день у нас конкурсный управляющий, он находится в Москве.

Глава Дагестана и глава района очень помогли, чтобы закрытый полгода назад завод заработал 1 июля — на абрикосовый сезон. Пока есть договорённость только о двухмесячной работе. Меликов сказал, что кикунинский сок — это бренд из брендов, и его нужно попытаться сохранить.

Одних только абрикосов мы могли бы принимать 1000 тонн, а приняли 300. На сок идёт абрикос падалица, который нигде не принимают. Мы работаем только из-за народа — здесь 100 человек работают, зарплата 15–40 тысяч. У нас  главное — садоводство, в Гергебильском районе собирали 14 тысяч тонн абрикосов. А куда их девать? Когда люди узнали, что некуда девать абрикосы, сады забросили. Раньше проезжаешь — сплошные сады вдоль дороги, а сейчас всё больше засохших. Сдавать фрукты на завод из 5 районов приезжали, а сейчас им пересортицу девать некуда, выбрасывают. Если завод будет работать, люди восстановят свои сады, свои террасы. Проблем реализации нет, особенно идут абрикосовые соки. Мы могли бы запустить детское питание — дефицитное на Кавказе. Оборудование для него есть, только формальности нужно выполнить. Когда нет хозяина, кто будет вкладываться сюда?

Сейчас у нас просьба к Сергею Алимовичу, чтобы государство выкупило предприятие и сделало его МУП. Это единственное на 6 районов перерабатывающее предприятие в Нагорном Дагестане».

Транзитные туристы

Гергебильский район не затронул туристический бум. Я не видела экскурсий сюда в рекламе турагентств. Но несколько гостевых домов мы всё же увидели. Здесь останавливаются транзитные туристы, которые едут дальше, в горы. В основном в Гунибский район, где очень много туристических объектов.

Самый новый и интересный гостевой дом у Али Магомедова. Он расположен не на трассе, а в глубине собственного сада у подножья горы. Гостевой дом (гостиница, состоящая из 3 номеров) открылся всего 3 месяца назад, рядом строятся ещё два. Около них — небольшой, но глубокий бассейн. Здесь открывается удивительный пейзаж, почти круглый год плодоносящий сад и невероятная тишина — прекрасное место, чтобы не просто переночевать, а отдохнуть от городской суеты.

Владелец гостиницы 30 лет проработал в милиции в Свердловске. Надоела чужбина, вернулся домой, в Гергебиль, посадил сад, сейчас решил попробовать гостиничный бизнес. Помогает пока только семья — жена, тёща и трое сыновей. Старшему всего 11, но на нём уборка номеров, двора, приём гостей, когда отца нет дома. Я давно не видела таких деятельных и трудолюбивых детей, как у Али Гамзатовича — настоящее горское воспитание.

«Здесь на месте этих террас были кустарники, я 15 лет выращивал сад, чтобы было куда приехать отдохнуть. Хотел

построить небольшую гостиницу, ещё когда начал террасу разбивать. Те гостевые дома, которые вдоль дороги занимаются «чёсом» (заниматься «чёсом» — сленговое выражение, означающее формальное отношение к делу), для туристов, проехавших 3–4 точки и заночевавших в них. А мой — для тех, кому нужно в тишине и покое пожить несколько дней. Если хотят поехать в Гуниб, Салта, Ахульхо, отсюда легче организовать транспортные услуги. Когда они приезжают к нам измученные, я предлагаю остановиться на несколько дней. Недавно из Москвы было 6 человек. Смотрю, женщины утром сразу в бассейн, а мужчины говорят «холодно». Предложил им на завтрак яичницу с сушёной колбасой. Мужчины захотели. Женщины отказались, сказали, что им достаточно чай–кофе, а когда принёс яичницу, источающую шикарные ароматы, спрашивают: «А нам тоже можно?»

Приезжают на 1–2 дня из Махачкалы и Буйнакска, в пятницу — в воскресенье уехали. Сейчас у меня номера с удобствами снаружи. То, что строю, будет с ванной комнатой внутри, а в другом здании 3 двухкомнатных люкса. И у гостей будет выбор по ценам.

Воды здесь мало, поэтому пришлось самому пробурить скважину 195 м. Скважина обошлась в 800 тысяч, а куда деваться?

В Гергебильском районе нет ни одного туристического объекта. А ведь у нас много интересных мест: знаменитая Ули-кала — эту крепость захватывали во время войны Шамиля, но не смогли взять, там развалины остались. Аймакинское ущелье, плотина Гергебильской ГЭС, есть старинные водяные мельницы».

Первая дагестанская ГЭС

Вдруг среди гор появляется голубое озеро с мостиками, островами, покрытыми зеленью. Гуляют туристы, купаются мальчишки, игнорируя табличку с запретом купания. Мостик над водохранилищем — самое популярное место для свадебных фото в районе — вид действительно очень романтичный. Это и есть водохранилище старейшей ГЭС Дагестана и одной из старейших ГЭС СССР — Гергебильской. Она была построена в 1931 году на реке Кара-Койсу, в Хвартикунинском ущелье. Это было необходимо для развития Дагестана. 30 лет назад станцию реконструировали, поставили новые гидроагрегаты, увеличили мощность. Но при этом и под Гергебильскую ГЭС, и под недавно построенную Ирганайскую ушло много домов, садов, пастбищ. Климат рядом с водохранилищем изменился в худшую сторону. В 30-е годы о компенсациях речь даже не шла. Сейчас те, чьи дома и земли ушли под воду из-за Ирганайской ГЭС, судятся, чтобы получить компенсацию, но пока безрезультатно. А там есть и гергебильские земли.

За электроэнергию местные, как и все дагестанцы, платят почти в 10 раз больше себестоимости на этих ГЭС. Но все доходы уходят в «РусГидро», которое зарегистрировано в других регионах. Дагестан и местные жители с этих ГЭС ничего не получают. Даже специалистов и руководителей сюда завозят из других регионов, там же им платят зарплату. Из гергебильцев здесь работают человек 10 — охранниками, уборщицами. И в местный бюджет поступает только подоходный налог с этих 10 человек — вот и вся выгода. И такая же ситуация на всех дагестанских ГЭС. Так стоит ли отдавать свои земли в нашем малоземельном Дагестане под новые электростанции?

Разгром Надиршаха

Аймакинское ущелье находится рядом с Гергебилем, доехать несложно — есть асфальтированная дорога. Это одно из самых глубоких ущелий Дагестана, где сочетание суровых скал и стройных величавых сосен придаёт особую, брутальную красоту. Но славится оно не только прекрасными пейзажами. Именно в этом ущелье в 1741 году объединившиеся дагестанцы разбили 40-тысячное войско Надиршаха. До этой битвы персы с трудом, но завоевали Дербент, многие земли Южного, горного, низменного Дагестана. Битва в Аймакинском ущелье — первая, где захватчиков удалось разбить наголову. И именно с неё началось освобождение Дагестана от Надир-шаха. Поражение в Дагестане закончило победный путь великого полководца, покорившего к тому времени половину Азии. Дальше были только неудачи и убийство в 1747 году собственными офицерами, так как персы и армия разочаровались в своём шахе.

Местный житель показывает, как персидское войско хотело пройти в Аварию по дну узкого и глубокого ущелья. Горцы обстреливали их с краёв ущелья. Оставшихся добивали вручную. Битва длилась несколько дней, и из 40-тысячного войска персов спаслись бегством меньше тысячи человек. Предание говорит, что жители Аймаки отняли у владыки Персии три вьюка с золотом и седло из того же металла.

В самом ущелье ничего не напоминает о великой битве с прославившимся полководцем. А ведь можно поставить мемориальную доску, подготовить местных гидов с интересными рассказами о сражении. В Дагестане туристический бум, и место, где потерпел крах всемирно известный полководец, будет интересно туристам и из России, и из Дагестана. Тем более что тут действительно потрясающие пейзажи почти из любой точки. Правда, речка Аймакинка, которая тысячелетиями текла по дну ущелья, окончила здесь свой путь — пропала после неграмотного прокладывания дороги.

Новый сквер и старая школа

В основном на землях села Хвартикуни, где когда-то были сады и пастбища, и находится водохранилище Гергебильской ГЭС, оно только осложнило жизнь сельчан. Работы нет, официально в селе числится полторы тысячи человек, но почти все уезжают на заработки. Остаются только старики и дети. Детям здесь тоже неуютно — школа признана аварийной, в любой момент могут просто запретить проводить занятия. Директор Умухайбат Мазгарова показывает маленькие классы. Всё покрашено, побелено, но свежеокрашенные полы откровенно продавливаются, под побелкой видны трещины.

 «Школа сборно-щитовая 1973 года, всё обваливается, признали аварийной, было несколько предписаний пожарных. Мы еле-еле своими силами стараемся, чтобы она выглядела прилично. Здесь 107 учащихся, в этом году было 8 выпускников. Куда только ни обращались, нам обещали новую школу в 2015, но стройку даже не начали.

Работы вообще нет, в летнее время все на заработках. Из-за водохранилища у нас изменился климат и абрикосы растут мелкие и все в пятнах, они плохо продаются. Единственное, что у нас в селе есть, — это школа. Если эту школу не удержать, село умрёт.

В 4 км от нас есть село Тунзи, там начальная школа — всего 4 детей, и решили её к нам присоединить. Но лицензию на филиал дать отказались, так как наша школа аварийная. Тунзи тоже угасает, если закрыть школу, село окончательно погибнет.

В этом году по программе «Городская среда» около школы построили сквер. Вечером все соседи дружно выходят в сквер, сидят на скамейках, взрослые разговаривают, дети катаются на качелях. Я сама была в шоке, как быстро образовались новые привычки».

Вместе с Мазгаровой пришёл её муж, социальный педагог школы. Он пробовал заняться сельским хозяйством в своём селе.

«Я одно время купил 11 дойных коров. В первый год брат помог с сеном, на второй, думал, сам смогу. Но когда жарко, у нас не хватает травы, так как предгорный район и земля быстро высыхает. Выгоняешь коров на пастбище, а они даже летом возвращаются голодные, приходится сеном докармливать. Одну-две коровы для себя держать можно, а много для продажи — невыгодно. За год посчитал, прибыли не было, пришлось всех пустить на мясо. Воды нет. Если кукурузу выращивать, то за воду и удобрения платить надо — прибыли опять не будет. Если в селе будут вода, газ, если восстановят оросительные системы, можно будет что-то выращивать».

Даже странно, что в районе, где визуально очень много воды — водохранилище, бурная Кара-Койсу, речка Аймакинка, —абсолютно все говорят об отсутствии воды.

Где взять воду?

С главой района Магомедали Тагировым встретиться не получилось по семейным обстоятельствам. Обсудили поездку с первым заместителем главы администрации Магомедом Абдулкаримовым.

Работает в администрации недавно, с декабря 2020. До этого 10 лет был адвокатом, возглавлял юридическую консультацию Гергебильского района. Но это вторая профессия. В 1985 году окончил Тимирязевскую академию и 20 лет был председателем колхоза в Тверской области. Начали мы с вопроса о воде.

«Сейчас на экспертизе находится крупный проект по нашему району, по которому будет построен водопровод на 4 села — Гергебиль, Кикуни, Курми, Хвартикуни. Вода будет набираться с Гунибской ГЭС и здесь же проходить через очистные сооружения. Общая стоимость 170 млн, на этот год выделят 36 млн, надеемся, что проект будет завершён в 2023-м.

Здесь были ещё советские оросительные системы. В 90-е построили по программе «Горы» в селении Маали, но оплату за обслуживание перевели на муниципалитет, а он финансово не потянул. В Гергебиле и Кикуни начали строить, но не закончили.

Почему оросительная система разрушается? Испокон веков каждый пользователь оросительную систему около своего участка держал в порядке. Если хозяева половины участков не работают, она разрушается. Одна треть садов и полей заброшена. Весной мы всегда сами чистили лопатами свои поливные каналы, сейчас не хотят. Сельсовет у них каждый год водовод чистит. Здесь опять, как раньше, всем миром надо обустраивать.

Молодёжь не хочет заниматься садами, хотят стать айтишниками и блогерами. Крупных фермеров у нас нет, зарабатывают в подсобных хозяйствах на абрикосах, персиках, откорме скота. А с ними очень тяжело, за 2–3 недели ты должен собрать и продать весь урожай. Один день пропустил — и все абрикосы на земле. Здесь не налажен вопрос сбыта. В этом году был огромный урожай, мы обзванивали города, чтобы нам выделяли места на рынках, просили прислать перекупщиков с машинами.

У каждой семьи минимум 30 соток, у некоторых до трёх гектаров. Далеко никто не выезжает. Мы справку выдали, что он со своего сада на своей «Газели» везёт абрикосы, а их обдирают на каждом посту. Видели же этот дворец с золотыми унитазами у ростовского гаишника? Рассказывают, показываем гаишникам документы, а они: «Нам твои документы не нужны, деньги дай». Почему этим людям нельзя зелёную улицу дать?

Посмотрите в окно — это Гергебильский консервный завод, производил экологически чистую продукцию 6–8 млн условных банок в год. В горной зоне было 8 консервных заводов. Все закрылись, потому что их приватизировали не эффективные хозяева, а люди, которые ничего не знали. С 90-х не работает, набрали кредитов и обанкротили.

Кикуни моё родное село, я удивился, как можно было обанкротить такой рентабельный завод, как Кикунинский. Бизнесмен всегда должен просчитывать, что во сколько ему обходится и за сколько можно продать. У них себестоимость продукции оказалась очень высокой из-за рисковых продуктов. Есть определённая скорость производства, если его слишком быстро расширять, всё развалится, — так и получилось. Государство дало им то, что было нужно. Только на погашение процентов выделили около 200 миллионов рублей. Сейчас завод открыли на два месяца по прямому указанию главы Дагестана Меликова. Чтобы принять урожай у населения. Но они могли бы намного больше принимать — абрикосов было очень много в этом году.

У администрации района огромные планы. Должны построить хвартикунинскую школу на 150 мест и кудатлинскую на 75 мест. Мы подаём заявки во все федеральные и республиканские программы, но не всё проходит. Подали проекты на строительство двух школ, детского сада, проект дороги в Гергебиль и Кикуни. Сейчас у нас осваивается туристический кластер около села Дарада, откуда видно 5 районов, где имам Шамиль собирал свои войска. Несколько проектов реализуем по «Чистой воде», 3 скважины пробурили в этом году. Из Кара-Койсу воду нельзя потреблять, она грязная, Роспотребнадзор запрещает.

Но без создания новых рабочих мест и без переработки ничего кардинально не изменить. ЛПХ получать субсидии и гранты не могут. Деньги, выделяемые государством, до доярок и механизаторов не доходят, всё остается в корпорациях. Единственный вариант: скооперировать людей, создать СПК и СПОКи. Собрать 15–30 человек и они смогут получать субсидии, гранты, страховать урожай. Нужно организаторское начало, инвесторов здесь не будет — не выгодно.

И молодёжь не хочет в своих сёлах работать. Вся молодёжь и нашего района, и всего горного Дагестана ездит вахтовым способом на Дальний Восток, в Сибирь, возвращаются оттуда больными. Поэтому здесь надо организовать полноценную жизнь».

Фото

Руслана Алибекова